Белла Ахмадулина - Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной

Вином не успел я наполнить стакан,
не вышло! Моими слезами он полон.
Во здравье, Паоло! За жизнь, Тициан!
Я выжил! Зачем, Тициан и Паоло?

Вином поминальным я хлеб окропил,
но мне ваших крыл не вернуть из полёта
на грешную землю, где горек мой пир.
Эгей, Тициан! Что мне делать, Паоло?

Пошел бы за вами — да Бог уберег.
Вот вход в небеса — да не знаю пароля.
Я пел бы за вас — да запекся мой рот.
Один подниму у пустого порога
слезами моими наполненный рог,
о братья мои, Тициан и Паоло..

Чего еще ты ждешь и хочешь, время?
Каких стихов ты требуешь, ответствуй!
Дай мне покоя! И, покоем вея,
дай мне воды, прозрачной и отвесной.

Зачем вкруг выи духоту смыкаешь?
Нет крыл моих. Нет исцеленья ранам.
Один стою. О, что ты сделал, Каин [24] Каин — в библейской мифологии старший сын Адама и Евы, убивший из зависти брата Авеля. !
Твой мертвый брат мне приходился братом.

Как в каспийской воде изнывает лосось,
на камнях добывает ушибы и раны
и тоскует о том, что кипело, неслось,
и туманилось, и называлось: Арагви, —
так тянусь я к тебе, о возлюбленный край!
Отчий край, приюти в твоем блещущем русле
мою душу — вместилище скорби и ран
Помещусь ли я в искре твоей, помещусь ли?

Эта роза —
воистину роза моя!
Адрес розы — иной, чем у сада и грядок.
Стих, продли это время на все времена:
краткий день не окончится, полночь не грянет.

День не окончится, полночь не грянет, но дню
день перескажет, нашепчет: что держит в секрете.
Я не состарюсь и не онемею, продлю
свет проливной, упаданье воды и соцветий.

Это — любовь, из сверканья небес и полян
злато добуду и новой предам его доле,
чтобы, любимая, длился, и цвел, и пылал
блеск драгоценности, что не дается ладони.

Ты показала мне Ангела. Много
фресок я видел. Но кроток и ласков
этот на диво. Как быть одиноко
столь долгокрылым и столь большеглазым.

Слабым движеньем руки грациозной
ты обращала Тамар [25] Тамар (Тамара) (ок. сер. 60-х гг. XII в. — 1207) — царица Грузии. венценосной
давнее время во время живое.
И недомыслию тайна открылась:
та болшеглазость и та долгокрылость
не одинока. Вас, белых, здесь двое.

Ты была схожа с восходом в первейший
день мирозданья и свет излучала.
Теплился скромно двойник твой померкший
он — повторенье, а ты — изначальна.

Ангелов — два, и один недостойный
их созерцатель. Я был снегопадом
света осыпан, и слышался стройный
грохот Куры [26] Кура — река в Закавказье, впадающая в Каспийское море; на ней стоит Тбилиси. , протекающей рядом.

Я видел с выси сумрачные свитки
истории: все бедствия, и вихри,
и реки крови. Как в отверстой книге
величье родины я прочитал не в них ли?

Не знает мха отвес скалы Дарьяльской [27] Отвес скалы Дарьяльской. Дарьял — ущелье в долине реки Терек. ,
не иссякает жизнь лозы дарящей…
Вершинам гор неведома тщета,
и лишь Эльбрусу [28] Эльбрус — высочайший массив в Боковом хребте Большого Кавказа. впору и по росту
постичь людей высокую породу,
из коих тот, кого зовут Шота.

Ко мне на рассвете приходит молочница,
трезвонит Кура золотыми бубенчиками,
О, что за нашествие, что за паломничество
с дарами обещанными и не обещанными.

По Картли [29] Картли (Карталиния) — область в Восточной Грузии с центром в Тбилиси; в поэтических произведениях так иногда именуется Грузия в целом. , по морю его изумрудному
ткемали [30] Ткемали (алыча) — дерево рода слива. летят паруса белоснежные,
и Пиросмани [31] Пиросмани (Николай Асланович Пиросманишвили) (1862?—1918) — известный грузинский художник-самоучка. в духане зарю мою
тоже встречает, и, всмотримся ежели,
птицу увидим, что им нарисована.
В небе — фиалок нависшие заросли.
Сколько даров! Принимаю их снова я
в сердце, принявшее дар лучезарности.

Кто-нибудь, здравствуй, иди и гляди со мной:
в утреннем облаке — ласточек росчерки.
Как я люблю этот город единственный.
Сколько в корнях его силы и прочности!

Я, как Шекспир [33] Шекспир Уильям (1564–1616) — английский драматург, поэт, актер. , доверюсь монологу
в честь раковины, найденной в земле.
Ты послужила морю молодому,
теперь верни его звучанье мне.

Нет, древний череп я не взял бы в руки
В нём знак печали, вечной и мирской.
А в раковине — воскресают звуки,
умершие средь глубины морской.

Она, как келья, приютила гулы
и шелест флагов, буйный и цветной.
И шепчут ее сомкнутые губы,
и сам Риони [34] Риони — река в Грузии, впадает в Черное море у города Поти. говорит со мной.

О раковина, я твой голос вещий
хотел бы в сердце обрести своем,
чтоб соль морей и песни человечьи
собрать под перламутровым крылом.

И сохранить средь прочих шумов — милый
шум детства, различимый в тишине.
Пусть так и будет. И с такой же силой
пусть он звучит и бодрствует во мне.

Пускай твой кубок звуки разливает
и всё же ими полнится всегда.
Пусть развлечет меня — как развлекает
усталого погонщика звезда.

О стихи, я бы вас начинал,
начиная любое движенье.
Я бы с вами в ночи ночевал,
я бы с вами вступал в пробужденье.
Но когда лист бумаги так бел,
так некстати уста молчаливы.
Как я ваших приливов робел!
Как оплакивал ваши отливы!
Если был я присвоить вас рад,
вы свою охраняли отдельность.
Раз, затеяв пустой маскарад,
вы моею любимой оделись.
Были вы-то глухой водоём,
то подснежник на клумбе ледовой,
и болели вы в теле моем,
и текли у меня из ладоней.
Вас всегда уносили плоты,
вы погоне моей не давались,
и любовным плесканьем плотвы
вы мелькали и в воду скрывались.
Так, пока мой затылок седел
и любимой любовь угасала,
я с пустыми руками сидел,
ваших ласк не отведав нимало.
Видно, так голубое лицо
звездочет к небесам обращает,
так девчонка теряет кольцо,
что ее с женихом обручает.
Вот уже завершается круг.
Прежде сердце живее стучало.
И перо выпадает из рук
и опять предвкушает начало.