Анатолий Воронин - Второй пояс. (Откровения советника)

Варенников молчал, сосредоточенно уткнувшись в свои записи.

Все присутствующие замерли в напряженном ожидании.

Первым молчание нарушил сам генерал. Слегка покачивая головой из стороны в сторону, он с сарказмом выдавил из себя:

— Ну вот, отцы-командиры, мы и дожили до времен, когда в учителя по стратегии и тактике ведения боя к нам набиваются «мильтоны». Что делать то будем?

Один из наиболее шустрых «отцов-командиров», вскочив с насиженного места, довольно круто поддержал генерала относительно его высказываний в мой адрес.

Варенников оборвал его на полуслове и с армейской прямотой спросил:

— Майор! Мать твою! Я что-то запамятовал, чью контору ты здесь представляешь?!

— Отдел оперативного планирования Штаба сороковой армии, товарищ генерал армии, — четко отрапортовал майор.

После этих слов генерал побагровел до корней своих седых волос и, стукнув кулаком по столу, еле слышно выдавил из себя:

— А чего стоит весь твой сраный отдел, если он, — генерал ткнул пальцем в мою сторону, — насколько я понимаю, знает больше, чем весь ваш грёбаный штаб? Хотелось бы знать, майор, где ты лично был, когда планировали такую серьезную операцию? И был ли ты здесь в окопах, чтобы прочувствовать реальную обстановку, прежде чем вообще что-то планировать? Что ты на это можешь мне ответить?

Поняв, что по собственной дурости попал в непонятку, майор, понурив голову, не пытался даже смотреть в сторону генерала.

— Садитесь — перешел на «вы» Варенников. — Думаю, что среди присутствующих нет больше подобных умников. Вся беда как раз в том, что милиционер прав. Но ни я, ни все здесь сидящие, ничего изменить уже не сможем. Поздно. Маховик раскручен и все боевые части сороковой армии, дислоцированные на данный момент в провинции, — генерал посмотрел на часы, — менее чем через двенадцать часов начнут выдвижение на исходные рубежи. Время начала первого этапа операции ровно в четыре ноль-ноль утра. Я не знаю, сможет ли что-то, или кто-то противостоять нашим войскам в «зелёнке» после шестичасовой её обработки авиацией и артиллерией, но если последующая затем атака десантно-штурмовых групп захлебнётся, спрашивать буду с конкретных виновных.

Варенников объявил о получасовом перерыве, после которого попросил вновь собраться командирам подразделений, непосредственно участвующим в первом этапе операции, для постановки им конкретных боевых задач.

— Ну, ты, Анатолий, даешь! — хлопнул меня по плечу подошедший сзади начальник разведки — майор Лазарев. — Ты знаешь, а ведь я думал, что генерал тебя выгонит с совещания.

— Ага, побежал спотыкаясь, — в тон Михаилу ответил я. — Он чё, сам что ли за меня будет рулить в царандое? Или в сороковой у него все подчиненные перевелись? Вот приду на следующее совещание в духовском малахае да чалме и заявлю, что прямо с контрольной встречи с агентом пришел. Что он тогда скажет?

Михаил рассмеялся, представляя, по всей видимости, как бы все это произошло, но потом, посерьезнев, рекомендательно изрек:

— Да ну его к лешему. Не препирайся ты с ним больше никогда. А то ненароком доведешь нашего «Деда» до инфаркта. Мы то к нему уж давно привыкли. Ничего вроде мужик. Другие бывают намного хуже. Договорились?

Хлопнув по рукам, на этом мы с Михаилом и расстались.

Лето 1987 года в провинции выдалось очень жарким. И в прямом, и в переносном смысле. Вконец обнаглевшие «духи» беспредельничали в Кандагаре не только ночью, но и средь бела дня. Так называемые посты первого пояса обороны города не справлялись с возложенными на них задачами.

Выстроенные на развалинах домов, коих в городе было великое множество, и обнесенные толстенными глинобитными стенами, посты напоминали средневековые мини-крепости. Таких постов-крепостей было всего двадцать девять, и размещались они по всему периметру города, с интервалом не более полукилометра друг от друга.

В зону ответственности Царандоя входила южная окраина Кандагара, граничащая с улусвали (уездом) Даман. Это был самый тяжелый в оперативном отношении участок обороны, поскольку наибольшая часть «духовских» бандформирований постоянно находились в Дамане, совершая оттуда набеги и обстрелы. Всего было оборудовано одиннадцать царандоевских постов с численностью личного состава по тридцать-сорок человек на каждом.

С западной и северо-восточной стороны города располагались посты Ду Кулиурду (2-го армейского корпуса Афганистана), а с северной — ХАДовские (служба безопасности) посты.

Никакого взаимодействия между постами практически не было. При нападении «духов» на город каждый пост выживал или погибал в гордом одиночестве.

Обитатели мини-крепостей старались жить по принципу: «нас не трогают, и мы никому не мешаем». «Духи» довольно быстро прознали о страусиной политике обитателей постов, и стали методично уничтожать их один за другим. За лето 1987 года, наверное, не было такого поста, который бы не подвергся нападению со стороны «духов». Несколько постов они разрушили до основания, а их обитателей убили или захватили в плен. Посты заново восстанавливались и обустраивались, но спустя некоторое время всё повторялось заново. Только за июнь-июль 1987 года потери в живой силе на царандоевских постах первого пояса обороны составили не менее двухсот человек. Моральный дух военнослужащих был на самом низком уровне.

Основной причиной тому была порочная практика комплектования личного состава постов за счет всякого рода «штрафников», допускавших нарушения дисциплины при несении службы в подразделениях Царандоя. Афганцы один к одному скопировали у шурави принцип ротации личного состава постов, установив на них двухмесячный срок службы. Тот, кто за время «командировки» на посты умудрялся остаться в живых, не допустив при этом нарушений воинской дисциплины, имел полное право дослуживать оставшийся до дембеля срок в более спокойном месте.

Находились и «инициативные сарбозы», которые сами напрашивались оставить их служить на постах сверх положенного срока. К таким «альтруистам» командование Царандоя относилось с явным недоверием и опаской, полагая, что на такое может решиться полнейший «дивана» (дурак), каковые довольно часто встречались среди афганских солдат, или же засланный из «зеленки» «казачок». В лучшем случае, им мог оказаться отпетый мародер и шкурник, наживавшийся на мирных жителях и наркоторговцах, ежедневно шастающих мимо постов из «зеленки» в город, и обратно…

Весной 1986 года, политическое и военное руководство провинции пришло к единому мнению — вокруг Кандагара должен быть создан второй пояс обороны. Доводы были основательно аргументированы. Имевшиеся на ту пору у «духов» китайские реактивные установки, безоткатные орудия и прочее тяжелое вооружение давали им возможность ведения обстрела города с расстояния пяти — десяти километров. Вытеснение «духов» из этой зоны позволяло обезопасить от ежедневных обстрелов располагавшиеся в Кандагаре военные и стратегические объекты.