Анатолий Воронин - Второй пояс. (Откровения советника)

Суразоволь заявил перед строем, что это только начало. Всех, кто будет отлично нести службу на посту и геройски отражать нападения моджахедов, ждут не только медали, но и ордена Республики Афганистан. Царандоевцы это известие приветствовали дружным криком.

Потом мы все поехали на второй пост, где встреча генерала с личным составом прошла точно по такому же сценарию, что и на первом. И на третьем, и на четвертом постах, Суразоволь не отличился оригинальностью. По всей видимости, процедура с посещениями низовых структурных подразделений у него была отработана до «автоматизма».

Все бы ничего, но именно из-за того, что генерал на всю эту «показуху» тратил уйму времени, сумерки застали нас уже на четвертом посту, и наш дальнейший вояж по «зеленке» на том и закончился.

Насколько я понял Суразоволя, в его планы не входило сегодняшнее возвращение в город.

Завтра, где-то после обеда, за ним прилетит «борт» из Кабула, а ему кровь из носа нужно до этого времени объехать оставшиеся пять постов. А посему на пятый пост мы должны были ехать рано утром.

Вот что значит крутиться рядом с генералами. Буквально накануне мне пришлось ночевать в сырой, не отапливаемой землянке. А сегодня командир четвертого поста выделил нам сухую, просторную землянку, посреди которой была установлена чугунная «буржуйка». Печь была изрядно протоплена и в землянке стояла жарища. Кроме стола и нескольких стульев (и откуда они здесь только взялись) в землянке стояло три металлические кровати, укомплектованные всеми необходимыми постельными принадлежностями.

На столе уже стояло пять комплектов посуды и большая миска с вареной бараниной, от которой исходил пар.

Командир поста пригласил генерала, Мир-Акая, меня и тарджомона Джумабая к столу. Джумабай вообще офигел от оказываемых ему знаков внимания. В своем зачуханом районном отделе милиции он, наверное, не то чтобы с генералами, с полковниками никогда не сидел за одним столом. А тут — целый зам министра будет с ним ужинать. Я подтолкнул застывшего в нерешительности Джумабая к столу, и он, скромно присев на краешек стула, быстро снял с головы форменную «чаплашку».

Пока мы рассаживались за столом двое «нафаров» занесли в землянку здоровенное блюдо с жирным пловом, а так же большую чашку с вареными картофелинами и фасолью, обильно политыми соевым соусом. Землянка мгновенно наполнилась специфическими запахами восточных специй.

Уплетали, как в таких случаях говорят, за все щеки. Командир поста, тоже севший с нами ужинать, не столько ел сам, сколько ухаживал за своими гостями.

Плотно, однако, поели. А потом был чай.

После такого ужина и воевать не захочется.

Поскольку в землянке было всего три кровати, командир поста увел Джумабая в соседнюю землянку, где этой ночью он сам был вынужден «квартироваться», пока его «апартаменты» занимали знатные гости.

Оно может быть и верно. Незачем переводчику быть при мушавере, когда тот общается с такими людьми. Вдруг надумают афганцы обменяться информацией, которая не для мушаверских ушей. А переводчик, стало быть, для них будет помехой, — все потом передаст советнику. Ну не на улицу же им выходить из-за этого. В тот момент я еще и не догадывался, о чем уже в ближайшие минуты мне предстоит говорить с Суразоволем.

Но обо всем по порядку.

Оставшись втроем, мы завели разговор на отвлеченные темы. Мир-Акай вспоминал, как по молодости, еще при короле Захир Шахе, он учился на военного летчика, а потом ездил в Советский Союз получать реактивный истребитель. Как почти полгода стажировался на военном аэродроме в Киргизии. За почти двадцатилетний срок военной службы дослужился до полковника. Поскольку нынешний министр внутренних дел — Гулябзой в свое время тоже служил в ВВС Афганистана, я попытался разговорить Мир-Акая, чтобы он рассказал про тот период своей жизни, когда Гулябзой в звании сержанта служил под его началом. Но командующий сделал вид, что не расслышал моего вопроса, и дипломатично ушел от ответа. Но я и сам уже осознал, что, задав Мир-Акаю такой каверзный вопрос в присутствии его вышестоящего начальства, тем самым поставил его в очень неловкое положение. А хитрый Суразоволь тоже сделал вид, что не расслышал или не понял моего вопроса, давая тем самым понять, что меня действительно понесло «не в ту степь».

Как-то так незаметно получилось, что наша доверительная беседа постепенно перешла в русло событий, происходивших в Афганистане последний десяток лет.

И вот тут-то я услышал очень много интересного.

Суразоволь, не стесняясь в выражениях стал крыть матом и Доктора Тараки и его заместителя — алкаша Бабрака Кармаля, которые по сути и развязали эту междоусобную войну в Афганистане.

Для меня было откровением такое высказывание человека, который сам занимал в рядах НДПА не последнее место. Если мне не изменяла память, Суразоволь в ту пору был членом ЦК НДПА. Откуда у него такая ненависть к лидерам этой партии?

Я хотел уж, было спросить о чем-то генерала, но мой взгляд вдруг остановился на профиле его лица, тускло освещенного «летучей мышью».

Вспомнил!

Так вот почему я мучился весь день, вспоминая о том, где я раньше видел это волевое лицо.

Абдула! Ну, конечно же, Абдула! Тот самый главарь банды из фильма «Белое солнце пустыни». Точнее сказать — артист, который играл в фильме этого киношного головореза. Сходство Суразоволя с этим человеком было поразительным. Такой же крючковатый нос, такой же тяжелый подбородок. М-мда, однако.

«Рафик генерал», вы не только внешне похожи на главаря банды, но и ход ваших мыслей, озвученных только что в землянке, не далек от тех высказываний, что мы постоянно слышим от местных «духов». От этой мысли мне стало даже не по себе. Находиться на краю света, в чужой стране, посреди «зеленки», кишащей «духами», в компании большого МВДэшного чина, чьё высказывание в адрес официальных властей, мягко говоря, не совсем лестно, — это нонсенс.

А может быть я сам во всем виноват? В том, что, проторчав в Афгане почти полтора года, так ни в чем и не разобрался. В том, что, поучая жизни этих азиатов, сам еще ничего не смыслю в этой жизни. Так какой же тогда из меня советник? Хреновый, если до сих пор не научился отличать врагов от друзей?

Мои мозги пошли набекрень. Мысли спутались в кучу, и я не мог сосредоточиться, с тем, чтобы разложить весь этот каламбур в голове по полочкам.

Абстрагировавшись от собственных мыслей и до поры до времени отложив их в потаенные уголочки головного мозга, я стал просто внимательно слушать своих собеседников.

Слушать и, как говорится, «наматывать себе на ус».

А Суразоволь тем временем говорил об интересных вещах.