Кирилл Москаленко - На Юго-Западном направлении, Воспоминания командарма (Книга I)

Почти 500 дней... Сначала приграничное сражение. Отступление и ожесточенные бои на северо-западных подступах к Киеву, на Днепре, в районе Чернигова, изнурительные бои в окружении. Потом наконец наши удары то на левом фланге войск в битве под Москвой, то в районе Харькова. И опять отход с тяжелыми, изнурительными боями - от Северного Донца к Осколу, оттуда в излучину Дона. А дальше контрудары 1-й танковой и 1-й гвардейской армий. Потом сентябрьское наступление в междуречье, к северу от Сталинграда. И все это непрерывной чередой, в веренице заполненных до краев дней и ночей.

После Сталинграда Воронежский фронт показался мне тихим, спокойным. И, увы, никаких активных действий в ближайшее время здесь не предвиделось. Зато вое определеннее вырисовывались перспективы готовившегося наступления в районе Сталинграда. Оно обещало стать грандиозным по масштабам.

Хочу оговориться: подготовка Сталинградской наступательной операции Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов велась настолько скрытно - и это явилось одной из предпосылок ее успеха,- что знал о ней только узкий круг людей, непосредственно участвовавший в ее организации. Да и они получали лишь устные распоряжения, так как Ставка запретила вести даже шифрованную переписку по вопросам, относившимся к предстоявшему наступлению.

В то время о планах и масштабах подготовляемых операций у нас на Воронежском фронте не было никаких сведений. Однако я не мог не знать тогда о необычайно интенсивных перевозках в ближайшем тылу, особенно по железнодорожной ветке Таловая - Калач (Воронежской области). Начиная с октября сюда непрерывно перебрасывались большие массы войск и боевой техники. Они выгружались на конечной станции и следовали дальше, к Среднему Дону, на вновь созданный Юго-Западный фронт. Это были многочисленные стрелковые, танковые соединения и части усиления, несомненно предназначавшиеся для создания ударной группировки. Другим признаком являлось откомандирование из состава наших войск большого числа командного состава, имеющего опыт боевых действий, для доукомплектования дивизий, сформированных в глубоком тылу.

Что касается меня, то, будучи "сталинградцом", я особенно чутко воспринимал все, что так или иначе было связано с мероприятиями, направленными против сталинградской группировки противника. И о многом догадывался, не представляя, впрочем, масштабов подготовляемого наступления.

Так, мне было известно, что Юго-Западный фронт развернулся в прежних границах двух правофланговых армий Донского (бывшего Сталинградского) фронта 63-й и 21-й. Не зная, что помимо этих армий в его состав была передана 5-я танковая армия из резерва Ставки, я, однако, не сомневался, что вновь прибывавшие соединения сосредоточивались тоже где-то там, на участке от Верхнего Мамона до Клетской, и полагал, что создание мощной ударной группировки в этом районе означало подготовку к тому самому наступлению вдоль Дона в тыл 6-й немецкой армии, о котором говорили мы с Г. К. Жуковым в сентябре на моем наблюдательном пункте.

Действительность превзошла все ожидания. Грандиозные масштабы Сталинградской наступательной операции поразили весь мир.

Они не только привели к уничтожению 6-й немецкой армии, но и открыли возможности для последующих ударов советских войск, в том числе и на Воронежском фронте.

Но все это было еще впереди. Пока же Воронежский фронт оставался пассивным. Когда я приехал, им командовал генерал-лейтенант Н. ф. Ватутин, членом Военного совета был генерал-лейтенант Ф. Ф. Кузнецов, начальником штаба - генерал-майор М. И. Казаков. В состав фронта входили 38, 60, 40-я и 6-я армии. Им противостояли семь немецких дивизий - шесть пехотных и одна танковая, а также 2-я венгерская армия в составе восьми пехотных дивизий. Кроме того, в непосредственной близости от Воронежа, в полосе левого крыла Брянского фронта, противник имел еще девять пехотных дивизий.

В течение июля, августа и сентября 1942 г. в районе Воронежа советские войска вели напряженные бои. Это были небольшие по масштабам частные наступательные операции. Успех они имели незначительный. Однако общий оперативный результат оказался весьма положительным: противник был вынужден полностью сохранять свою группировку в районе Воронежа и к северо-западу от него, лишился возможности перебрасывать войска отсюда под Сталинград и на Кавказ.

Одну из таких частных наступательных операций провела во второй половине сентября 40-я армия. За первые два дня боев она овладела южной частью Воронежа я пригородом Чижовка. Но продвинуться дальше не смогла и с трудом отразила контрудар противника, понеся немалые потери. Все это объяснялось тем, что четыре стрелковые дивизии, предназначавшиеся для развития наступления армии, были переброшены в район Сталинграда, а своих сил для создания необходимого превосходства у нее не хватило. В конце сентября армия получила задачу оборонять восточную часть Воронежа по левому берегу реки Воронеж до ее устья и далее восточный берег Дона до населенного пункта Духовское.

Здесь 18 октября я и принял ее от генерал-майора Ф. Ф. Жмаченко, который в связи с этим возвратился к исполнению своих прямых обязанностей заместителя командующего армией.

В 40-ю армию входили четыре стрелковые дивизии - 100, 159, 206, 141-я, одна танковая бригада (14-я), две истребительные бригады и ряд артиллерийских и минометных полков усиления. При таком составе армии ее оборона на 60-километровом фронте, естественно, была вытянута в одну линию, не имела глубины. Поэтому особую важность приобретали оборонительные работы на переднем крае. Указание фронта об их проведении было получено армией, в конце сентября. Но в то время, когда я вступил в командование армией, они еще не были закончены. Многие оборонительные сооружения и укрытия оказались недостроенными, рытье окопов и ходов сообщения не было доведено до конца.

Правда, работы эти начались не так уж давно, в конце сентября, и с тех пор прошло меньше месяца. Кроме того, велись они на широком фронте явно недостаточными силами. Так что сделанное можно было счесть немалым достижением. Пожалуй, так и оценивались бы они несколько месяцев назад, до Сталинградской битвы. Но теперь в нашу боевую жизнь вошло нечто такое, что я назвал бы сталинградской меркой, и она не позволяла довольствоваться привычными рамками, ибо то, казалось бы, невозможное, что свершили героические защитники Сталинграда, не отдав город многократно превосходящим вражеским силам, становилось теперь для каждого советского воина единственным критерием, мерилом содеянного им. Сталинградской мерке еще предстояло сыграть огромную роль в будущих наступательных операциях Красной Армии на всем советско-германском фронте. В октябре же и первой половине ноября она стала определяющей в организации обороны.