Леонид Владимиров - Россия без прикрас и умолчаний
- Название:Россия без прикрас и умолчаний
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Посев
- Год:1969
- Город:Франкфурт-на-Майне
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Леонид Владимиров - Россия без прикрас и умолчаний краткое содержание
Маленькая энциклопедия советской жизни начала 1960-х годов. Автор - известный эмигрировавший журналист, хорошо понимавший свою эпоху.
Россия без прикрас и умолчаний - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В это время, в разгар этих толков и пересудов, у меня произошла встреча, все значение которой стало мне понятно только намного позже.
Я сидел в редакции журнала «Москва» и беседовал с женщиной-редактором прозы, когда в комнате появился пожилой, но этакий крепенький, здорового вида человек с водянисто-серыми глазами. На нем был дорогой вечерний костюм из черного крепа (встреча произошла около полудня), а под костюмом – теплый жилет ярко-бежевой, почти желтой шерсти. Вместе с красным галстуком это создавало занятное впечатление. Нас представили друг другу, и я узнал, что имел честь познакомиться с писателем-сатириком Аркадием Николаевичем Васильевым.
Конечно, я не знал тогда, что дышу одним воздухом с будущим обвинителем на суде над Синявским и Даниэлем. Я, правда, знал, что Аркадий Васильев тип довольно неприятный, что он один из руководителей того самого Союза писателей РСФСР, где подвизается Соболев, что у него ни на грош таланта, но изрядный запас антисемитизма. Однако все эти сведения обыкновенны для многих «маститых» советских писателей, и я смотрел на бодрого старичка без особого удивления.
Но вот Васильев перешел к делу, по которому явился в редакцию, – и тут я едва не подскочил на стуле. Оказывается, милейший Аркадий Николаевич, как дисциплинированный член партии, пришел уплатить членские взносы в партийную организацию журнала «Москва», где он состоит на учете. А сборщиком взносов была та самая женщина-редактор, с которой я беседовал. Она шутливо похвалила Васильева за пунктуальность, раскрыла его партбилет, достала ведомость уплаты взносов и спросила:
— Ну, сколько с вас за этот месяц, Аркадий Николаевич?
Он скромно и без выражения сказал:
— Триста шестьдесят.
Триста шестьдесят рублей?!! Моя собеседница так и разинула рот. Ведь партийный взнос составляет три процента заработка, следовательно, за истекший месяц Аркадий Васильев «заработал» 12 000 рублей. Квалифицированный рабочий или врач в России зарабатывает столько за десять лет.
Женщина не удержалась:
— Неплохо, Аркадий Николаевич! На хлеб с маслом вам должно хватить...
Шутка произвела на Васильева неприятное действие. Он подозрительно глянул на меня, с недовольством – на женщину-редактора и буркнул:
— Ничего особенного. Мне заплатили за сценарий.
И тут же ушел.
Лишь потом, когда Васильев произнес свою грязную речь на процессе двух писателей, я понял, за какой сценарий он авансом получил такие щедрые, невиданные в России деньги.
Наступило 5 декабря 1965 года. За двадцать девять лет до того, 5 декабря 1936 года, была принята новая Конституция СССР – «Сталинская Конституция», и этот день с тех пор праздничный, нерабочий. В шесть часов вечера в самом центре Москвы, на Пушкинской площади, произошло нечто небывалое за всю историю советского режима. Группа молодежи устроила демонстрацию с требованием освободить Синявского и Даниэля.
Через Пушкинскую площадь проходит улица Горького – центральная улица столицы. Чуть отступя от улицы стоит прекрасный памятник поэту Александру Пушкину, отлитый скульптором Опекушиным в 1887 году. У подножья этого памятника собралось около сотни юношей и девушек. Внезапно над их головами взлетели белые рукописные плакаты: «Соблюдайте Конституцию!», «Свободу писателям Синявскому и Даниэлю!» Прохожие изумленно останавливались, не понимая, в чем дело. Мысль о демонстрации не приходила в голову никому. Многие полагали, что идет съемка какого-то кинофильма.
Плакаты реяли над демонстрантами всего пять-десять секунд, не больше. В толпу молодежи врезались десятки полицейских агентов в штатском, которые давно уже стояли вокруг – КГБ заранее знал, что готовится демонстрация. Работая кулаками, «сотрудники органов безопасности» прорвались к плакатам, сбили их, изорвали, остервенело затоптали ногами. Другие агенты окружили памятник, следя, чтобы никто из участников демонстрации не ускользнул. Третьи хватали демонстрантов по одному и вталкивали в подходившие машины. Это уже, действительно, напоминало съемку кинофильма, хорошо отрепетированную.
Что же произошло? Почему секретная полиция была так хорошо информирована, что сумела стянуть к месту демонстрации три сотни молодчиков, автомашины и так далее?
Оказывается, молодежь, объединившаяся в организацию под вызывающим названием СМОГ – Союз Молодых Гениев, не скрывала своего намерения выступить в защиту писателей. Участники будущей демонстрации разослали сотни пригласительных билетов, призывавших прийти 5 декабря на Пушкинскую площадь. СМОГ звал за собой писателей, художников, студентов, молодых ученых. Это был открытый, исключительно смелый вызов режиму, потому что если вы рассылаете в СССР даже десять приглашений на какое-нибудь собрание, то должны понимать: одно из этих десяти непременно ляжет на стол в КГБ. Инициаторы демонстрации это прекрасно понимали. Для меня – и для очень многих в России – самым знаменательным была даже не демонстрация как таковая, а именно рассылка приглашений. Боюсь, что эта решающая особенность как раз и ускользнула от внимания западных наблюдателей.
Вероятно, лишь каждый восьмой или каждый десятый из приглашенных явился на Пушкинскую площадь в тот вечер. У непришедших были самые различные резоны – от сознания, что нельзя ставить под угрозу свою важную литературную работу до простой и вполне понятной трусости. И лишь ничтожное меньшинство – главным образом, тайные информаторы КГБ, не распознанные СМОГом, – вообще не сочувствовало идее демонстрации. После 5 декабря мне пришлось выслушать немало своеобразных «объяснений» от лиц, приглашенных на площадь и не ставших все-таки «декабристами». Слышал я, что это могла быть полицейская провокация, слышал выражение «мальчишество», слышал соображение, что мол видите, они не успели даже слова сказать, как их схватили – что пользы, если бы я был в их числе? Но ни разу, ни от кого не услышал я осуждения «декабристов».
После 5 декабря, когда волна возмущения арестом писателей поднялась во всем мире до высшей точки, советские правители поняли, что играть в молчанку больше невозможно. И вот в «Известиях» появилась статья Дмитрия Еремина «Перевертыши», а в «Литературной газете» творение Зои Кедриной «Наследники Смердякова».
Дмитрий Еремин – один из самых зловонных критиков-клеветников, критиков-доносителей времен Сталина. В последние годы читатели советской прессы успели основательно забыть о его существовании, потому что даже не очень разборчивые редакторы предпочитали не публиковать столь грязное имя. Очень интересно и примечательно, что КГБ вынуждено было поручить статью Еремину, – на такую «работу» не нашлось никого почище и поспособнее.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: