Сергей Есин - Дневник, 2006 год

Последний раз прошелся по выставке — народ с каждой минутой пребывал, и я заметил, что у большинства не академический, а истинный интерес. Ленинградцы в этом смысле сильно отличаются от торговой Москвы. Для них интерес к культуре пока органичен и не связан прагматическими мыслями о возможной выгоде: вот буду начитанней и умнее произведу впечатление на начальство, продвинусь. Все лишь ради себя и удовлетворения внутренней потребности, духовного интереса. Ленинградцы, что не только мной замечено, другие люди. Во-первых, они люди качества. В отличие от москвичей, которые довольствуются тем, что есть, эти предпочитают все высокосортное. Такие у них и дома, где виден образ жизни и индивидуальные запросы хозяина. Во-вторых, каждый из них — крепость, не требующая признания со стороны. Достаточно и собственного.

Теперь о театре. Нарушаю свой собственный закон, закон дневниковой точности. Да, конечно, иногда чуть шельмую, «вчера» пишу только сегодня утром. Соединяю два прошедших дня, где одна тема — невероятные впечатления о театре. Порой я кажусь себе большой кружкой, в которую налито столько, что того и гляди, перельется через край. Сколько же эмоций может вместить в себя человеческая жизнь! Почему одним так много достаётся — может быть, они умеют переживать чужую жизнь как собственную? Этих «чужих» я ношу и ношу в себе…

Хорошо, что опять вспомнил Андрея Лучина, он настоял на своей ленинградской программе для меня. Я сказал, что в первую очередь хочу посмотреть «Ревизора» у Фокина. Может быть, в этом сказался какой-то дальний знак моей недоброжелательности — я уже столько писал о своем конфликте с Валерием, что здесь нет смысла ни уточнять, ни вспоминать его. Всё забыто, и тем не менее, почему «Ревизор»? Ну, потому что на слуху, об этом много говорят. Однако В.С. меня уже предупредила: «Я видела этот спектакль по телевизору. Совсем не так хорошо, как ты думаешь». Может быть и правда? Так вот, Андрей порекомендовал мне такое расписание: 24-го — «Мария Стюарт» в БДТ, 25-го — «Царь Эдип» в Александринке. А Александринки-то я никогда в жизни не видал.

Усадили меня очень хорошо, в бель-этаже, почти над сценой: поворот головы направо — и видно закулисъе, налево — видна царская ложа. Сидя на этом месте, можно было некогда встретиться взглядом и подробно разглядеть царя. Верховная власть в ложе — царь, как пастух, наблюдающий за своими овцами в партере. Сидя в своей ложе, Николай I хлопнул в ладоши во время немой сцены в «Ревизоре». В тот же день он послал сочинителю перстень с бриллиантом. Говорят, именно из этой ложи царь, обладавший редкостным слухом, услышал, как в антракте балуется великий Каратыгин. Каратыгин был не только великим актером, но и превосходным имитатором, — имитировал чужую речь ну почти как наш Галкин или как Женя Хорошевцев, который, когда я работал на радио, мог вписать в документальную пленку пару слов якобы Ираклия Андронникова или даже Хрущева. При Жене было нестрашно потерять несколько слов при монтаже. Итак, Каратыгин за кулисами сказал голосом Николая I: «Пора прибавить Каратыгину-актеру жалованье». И, встретившись потом, Николай прибавил жалованье. Всем ли надо прибавлять?

Копаясь без меня в газетах, В.С. нашла интересный материальчик в «Труде», в «Деловом вторнике», — о заработках, ну не артистов, а министров, руководящих артистами. С некоторыми раздумьями вставляю цитату из статьи Николая Петракова, академика РАН.

« Доходы для основной массы населения не только смешные, но и дико дифференцированы. Средняя зарплата работников нефтегазовой промышленности в 5,3 раза выше, чем средняя зарплата учителей и врачей. Но ровно во столько же раз она ниже, чем заработки менеджеров и среднего звена крупных банков и корпораций. Парадокс? Его создало наше государство. Зарплата выше у того, кто ближе к деньгам, а не у тех, кто ближе к людям».

Рукотворно для себя и избранного круга создаются анклавы с особыми видами финансирования. Вот характерный пример. Руководитель федерального агентства по культуре и кинематографии М.Швыдкой обнародовал декларацию о доходах на 2005 год. Как глава федерального агентства он заработал 650 тыс. 155 рублей, за чтение лекций в Российской академии театрального искусства — 19 тыс. 370 рублей, в Государственном институте искусствознания — 13 тыс. 236 рублей. Таким образом, за свою административно-чиновничью и научно-педагогическую деятельность г-н Швыдкой заработал 672 тыс. 761 рубль, что, в общем, совсем неплохо. Но его доходы на этом не кончаются, и он объявляет в одной из газет: в программе «Культурная революция» я получил 930 тыс. 450 рублей, на канале СТС в программе «Жизнь прекрасна» — 2 млн. 490 тыс. 455 рублей, на телеканале «Россия» в программе «Театр плюс ТВ» — 700 тыс. рублей. Итого: 4 млн. 120 тыс. 905 рублей. Все эти деньги (естественно, с юридической точки зрения) получены совершенно честно, и Швыдкой приводится в данном случае исключительно в качестве хрестоматийного примера.

«Итак, чиновник, получающий совсем неплохую зарплату по основной и педагогической работе, за участие в не Бог весть каких программах телевидения, зарабатывает более 4 млн. рублей. Как образовались эти деньги для него и для других шоуменов типа «Поле чудес», «Кто хочет стать миллионером» и т. д.? От рекламы? Но почему деньги от рекламы зубной пасты и увлажняющих кремов рассовываются по личным карманам ведущих телепрограмм, а не идут на развитие телеиндустрии? А фанерная телепопса, аншлаги… С рекламодателя по нитке — и все телешоу в шоколаде и золоте ».

М.Е. Швыдкому я скорее симпатизирую, мне нравится его ум, быстрота реакции, знание бюрократических законов и просто законов. Может быть, он так и чувствует, и до безумия любит Улицкую, считая, что Распутин и Белов — отживший век и бесперспективно, но хорошо бы, если бы он обращал внимание не только на «своих»…

Однако пора снова возвращаться в роскошный бархатный зал Александринки.

Итак, роскошный театр после ремонта. Наверху, на 5 этаже, музей, который я внимательно осмотрел. Материалы — в основном костюмы, кое-что из реквизита и этюды, — сгруппированы своеобразно: зал Островского, зал Тургенева, советский зал, в котором представлены лишь два автора: Вишневский («Оптимистическая трагедия») и Тренев («Любовь Яровая»). Я еще раз убедился: театр начинается не с вешалки, а с авторов; и все милые скетчи, которые выдаются за современную литературу, все акробатические этюды, которые выдаются за театр — это не театра.

Что же написать о «Царе Эдипе» Софокла? Так трудно рассказать о хорошем спектакле, потому что с чужими словами перемешиваются собственные эмоции. Если говорить о внешней стороне действия, все предельно лаконично. Постановка, хореография и свет принадлежат одному человеку: Теодоросу Терзопулосу. Греки — композитор, ассистент режиссера, специалист по актерскому тренингу, литературный консультант. А Эдип, Креонт, Иокаста и прочие — наши актеры. Эдип — Александр Мохов, Креонт — Игорь Волков, это всё здорово. Похуже Иокаста — Юлия Марченко. Смотрел с невероятным интересом. Но для меня знаменательно другое. Огромный зал, где вместе со всеми молча, без единого звука, провел два часа, рядом с непонятными страстями, непонятными идеями, непонятной мыслью о богах и судьбах, сопротивляться которым невозможно. Спускаясь, после окончания спектакля по лестнице, в гардероб, обнаружил, что на спектакле довольно много школьников. «Ребята, как попали?» «Да учительница где-то схватила 20 билетов». А билет, хоть и на четвертом ярусе, стоит рублей двести. Благотворительность или целевая затрата? Дети, может быть, не все поняли, но какое стремление понять. Что же это — тенденция жизни, потребность разобраться в сложном, которая подступает к нам? Или это особенная ленинградская публика, о чем я уже писал? До сих пор живу под впечатлением спектакля. Вообще, какое огромное значение в моей жизни играют спектакли ленинградские, как много всего забыто другого! И не забыто: отлично помню «Горе от ума» с Царевым и молодым Соломиным в Малом, всегда помню Доронину, помню «Мудреца…», у Товстоногова, помню «Историю лошади»…