Сергей Есин - Дневник, 2006 год

1 апреля, суббота. Если кто-то умеет хранить тайну — то это Владислав Пьявко. Мой сосед по дому, Станислав Бэлза, тоже хорош: увидел меня, сидящего в первом ряду, как раз против него — он на сцене, за специальным столиком, всё это происходит в зале у Паши Слободкина, и ни одного взгляда, ни поднятой брови, никакого намека. Правда, я и сам мог бы догадаться, меня смутили мои билеты: первый ряд, 9 и 10 места. Но, с другой стороны, все-таки во мне силен дух предчувствия: на этот раз я взял с собою Диму Михайлова, фотографа, который теперь работает вместо Саши Волоховского. Так вот, сидим мы вместе, как на углях, потому что весь этот вечер у меня строго расписан, и я отчетливо понимаю, что остаться до конца концерта и церемонии не смогу. Но надо рассказывать сначала.

Суббота эта, текущая, как я знал заранее, будет очень загружена. Дня за два до этого позвонила Зинаида Ивановна, помощница Т.В.Дорониной. Дорониной все-таки собираются вручить орден «За возрождение Отечества» — высшая общественная награда, вызревшая где-то в недрах кладовых мэра. Потом позвонила Алла Корнеевна Пеняева и обе они оказывается — и Т.В. и Алла Корнеевна, хотят, чтобы обязательно вручал этот орден я. Я, сразу предупредил, что мне это будет тяжело, так как 1-го апреля состоится вручение наград в Фонде Ирины Архиповой, и я дал уже обещание быть там. Я колебался-колебался, но, конечно, отказать никому не сумел, надо войти в положение… В этот день во МХАТе на Тверском премьера «Рюи Блаз», в постановке Бейлиса. Потом, после спектакля, чествование Коли Пенькова, у которого образовалась дата. В общем, явка обязательна. Вот так складывался день. А утром я поехал за дешевыми продуктами в «Ашан». Недавно я где-то прочел, что это самый посещаемый в Европе магазин. Машин и народа тьма, это понятно, наш средний класс — это класс средненький, выбившийся только что из маргиналов, в «Ашане» его представление о роскоши, Европе, его стесненные возможности, которые начинают казаться не вполне стесненными, «Ашан» это еще и его культура. А что этому не среднему классу еще делать? Купил еще также в соседнем с «Ашаном» «Икеа» стеллаж для книг, порадовавшись тому, как ловко, конструктивно, грамотно шведы делают подобные вещи, а мы, русские, платим за них деньги, уходящие в зарубежные банки. А ведь из чего они делают? Из обычной, может быть даже русской, сосны. Так вот, привез все вещи домой, разложил продукты по холодильникам, чуть отдохнул, завел машину и поехал в большое культурное странствие. Я всегда злюсь на себя, что торопливо составляю планы и толком ничего не знаю.

Фонд Архиповой всегда вручает свои награды первого апреля. Но о Фонде чуть позднее. Однако я никогда не знал, что дата эта связана с тем, что в 1956 году состоялся дебют Ирины Константиновны Архиповой — Боже мой, 50 лет тому назад, она выступала в роли Кармен. Теперь о Фонде. Я уже давно увидел, что некоторые организации каким-то образом вытягивают деньги из наших богатеев, чтобы продвигать вперед искусство. Здесь проявляется непонятная черта русского характера: ну зачем прославленной актрисе, которая может жить на свою славу все оставшиеся дни, всё это? Зачем это Владиславу Ивановичу, который каждый день мог бы сидеть и слушать записанные на диски свои собственные оперные партии? Но он все время что-то предпринимает, звонит, выпускает диски иных певцов, выпускает книги.

Открылся занавес — Ирина Архипова и Владислав Пьявко стояли рядом. Владислава я уже видел прежде — в черном костюме, с медалью, в бабочке, но Архипова была как легенда о самой себе: в каком-то черном змеящемся платье, с переливающимся мехом на плече, картина невероятная. Действие было придумано замечательно, вел Бэлза с какой-то дамой. Концерт был посвящен русскому романсу. В перерыве между номерами вручали награды. Я не помню всех имен и фамилий, кроме певцов были еще деятели искусства, женщины, занимавшиеся музыкой в провинции, журналисты, освещающие творческий процесс. Если о сильных впечатлениях — то было нечто, что исчезло теперь из нашего обихода: это романсы— дуэты, совместное музицирование, когда два голоса сливаются и расходятся, как воспоминание о любви, это как эхо былого… Были очень интересные певцы, в частности Денисов, баритон из «Новой оперы», который поразительно артистично пел песни Тихона Хренникова. Музыка вся знакомая с детства — но вот она уже стала классикой! «С треском лопаются бочки…». В антракте я, поставив в сноп цветов свои скромные гиацинты, которые я прикупил еще в «Ашане», через сцену сказал Владиславу Ивановичу, что скоро уезжаю, а он мне в ответ: «Сиди!» Тут я догадался, что-то должно произойти, что-то произойдет. Когда в середине второго акта выкликнули на сцену меня, я потопал вверх по ступенькам, по пути показав кулак своему соседушке Бэлзе, дескать, мог бы меня предупредить. Я уже был готов, как-то сама по себе возникла речь. В моей жизни это не первая премия, не первое лауреатство, но самое важное — из чьих рук оно получено. А здесь получено из рук Архиповой, как бы из рук самой Афины-Паллады, или, или по-римски — Минервы… Я сказал о концертах, на которых бываю в течение многих лет, и которые прорываются сквозь толщу современной псевдо-музыкальной жизни. Объективно вся эта попса, кричащий телевизор и воющие диски — объективно затягивают человека, они громче и, может быть, ярче того, что предлагает живой голос певца. Но эти концерты у Архиповой — как бы воспоминания об уровне других отношений и других чувствований, прекрасных и возвышенных самих по себе, это воспоминания о том, что мы должны чувствовать ежедневно. В общем, я получил из рук Архиповой диплом, букет, потом запечатанный скрепками конверт, который открыл только дома. Тоже неплохо, рука дающего — не оскудевает, придется раскошелиться и что-нибудь придумать по этому поводу. И тут я себя, сукина сына, ругал: что деньги, они меня никогда особенно не волновали, а почему я не купил большой букет?.. С другой стороны, зачем и кому этот большой букет нужен? Но теперь что-нибудь придумаю, изобрету.

Во МХАТ успел к последней сцене спектакля. Доронина сидела в ложе дирекции. Огромная ложа в полутьме казалась таинственной. Я сел рядышком, положил цветочки на пол. Много позже, после всех церемоний, когда в кабинете дирекции осталось человек 12, так сказать, свои людей, началось празднование. Доронина рассказала историю одной своей поклонницы, которая ходит на все ее спектакли в течение многих лет. Каждый раз та приносила цветы. И вот началась перестройка, все рухнула, а эта учительница все ходила и все приносила цветы, теперь уже выкраивая деньги из своей ничтожной пенсии. И вот как-то, получая цветы, Т.В. прошептала ей: «Ну, ходи ты хотя бы без цветов!» И как же эта старая учительница ее позже в письме отчитала! Вот оно — чувство достоинства у русских людей, никого не волнуют цветы как товар, а только как факт признания.