Николай Рутыч - Белый фронт генерала Юденича. Биографии чинов Северо-Западной армии

Существенным являлось военно-административное соглашение, которое было изложено вместе с заключением самим генералом Юденичем в телеграмме адмиралу Колчаку:

Маннергейм руководит всей операцией; русскими войсками, участвующими на финском фронте через меня. Управление местностью и Петроградом переходит немедленно ко мне, равно как и полная свобода распоряжений войсками и формированиями. Финские войска выдвигаются и ждут смены. При всех частях русский офицерский контроль, который принимает пленных и задержанных и распоряжается ими. Все сношения с населением через русских офицеров. Военная добыча не допускается...{~68~}

Сообщая об этом Колчаку, Юденич добавлял:

Без принятия полностью этих условий, наступление финнов невозможно. Более того, необходимо помочь Маннергейму получить от Англии прямое предложение наступать с обещанием поддержки деньгами и вооружением. Финляндия в мобилизационном отношении готова, но упущение времени создает для Маннергейма внутреннюю политическую обстановку, исключающую выступление. Через две недели может быть избран новый президент финляндской республики.

Ввиду всего сказанного, учитывая возможную продолжительность срока до получения от Вас ответа, докладываю, что чрезвычайные обстоятельства могут вынудить меня принять решение утвердить условия и предпринять совместное выступление.

8 июля (1919), № 64, Юденич.{~69~}

9 июня 1919 г., как сообщил адмиралу Колчаку в секретной телеграмме Д.С. Сазонов из Парижа, союзники (Совет четырех) обратились к генералу Маннергейму, извещая его о «неимении со стороны союзных правительств возражений против операций финляндских войск против большевиков, если бы подобные операции были предприняты»{~70~}.

А как мы видели, финансовое обеспечение операции, которого требовал генерал Маннергейм, брал на себя валютой адмирал Колчак. Таким образом, как будто бы все требования генерала Маннергейма в плане внешнеполитической поддержки для похода на Петроград были удовлетворены. В секретной телеграмме, посланной в Омск Колчаку через посланника в Швеции Гулькевича, сам генерал Маннергейм от имени правительства Финляндии (ибо телеграмма подписана не только им, но и министром иностранных дел Хольсти) 16 июля 1919 г. сообщал:

Большинство финляндского народа вместе со мной с сочувствием следит за борьбой, которую Вы во главе храбрых русских войск ведете с целью истребить большевизм... Советская власть представляет для нас постоянную угрозу и мы далеко не безучастны к страданиям, переживаемым русским народом под игом большевизма. Помимо гуманной стороны вопроса, взятие Петрограда имело бы большое значение как опорного пункта военных действий Советской власти в Северной России, ввиду сосредоточения в нем всех нитей североевропейской революционной пропаганды.

Поэтому финляндскому народу и его правительству далеко не чужда мысль об участии регулярных финляндских войск в освобождении Петрограда. Не стану скрывать от Вас, господин адмирал, что, по мнению моего правительства, финляндский сейм не одобрит предприятия, приносящего нам хотя и пользу, но требующую тяжелых жертв, если мы не получим гарантий, что новая Россия, в пользу которой мы стали бы действовать, согласится на некоторые условия, исполнения которых мы не только считаем необходимыми для нашего участия, но также необходимой гарантией нашего национального государственного бытья. Г. Маннергейм. 14 июля 1919 г. Г. Хольсти, министр иностранных дел{~71~}.

Итак, после того как Юденич выразил готовность «утвердить условия», выдвинутые Маннергеймом, казалось бы, не оставалось никаких препятствий для участия финляндских войск в освобождении Петрограда. Тем более, что генерал Юденич в силу обстановки был готов принять решение о признании независимости Финляндии вопреки точке зрения адмирала Колчака, относившего этот вопрос исключительно к ведению будущего Учредительного Собрания.

Регент Финляндии стоял перед выбором: либо распустить парламент и начать немедленно военные действия с тем, чтобы, будучи уже окруженным ореолом победителя, утвердить новую конституцию и тогда предстать перед народом на выборах, либо искать опоры в политических партиях и, подчинясь большинству в парламенте, утвердить конституцию, согласно которой выборы президента становятся прерогативой парламента.

Вопреки своему убеждению в том, что «относительно малыми силами мы сможем обеспечить нашей молодой республике спокойствие и счастливое будущее... когда наступит время урегулирования нашего положения с новой Россией», генерал Маннергейм в эти судьбоносные июльские дни 1919 г. проявил осторожность, граничащую с нерешительностью.

Он предпочел утвердить 17 июля новую конституцию, согласно которой президент избирался выборщиками в парламенте, рассчитывая, что после выборов он в случае победы, может начать войну с развязанными руками.

Согласно финскому историку М. Ахти, 17 июля генерал Маннергейм заявил: «Ну вот, тогда в 4 часа конституция будет мною утверждена. Военный не может действовать в политике без поддержки какой-либо партии»{~72~}. Генерал Маннергейм не захотел рисковать ради блага своей родины и поступил вопреки своим убеждениям.

Но поддержки влиятельных аграрной и прогрессивной партий генералу Маннергейму получить не удалось. Его поддержала лишь шведская народная коалиционная партия. 25 июля 1919 г. президентом Финляндии стал профессор Стольберг. Не решившийся на риск генерал Маннергейм тут же покинул Финляндию, уехав надолго за границу.

Так исчез шанс на проведение беспроигрышной операции по занятию Петрограда, на который рассчитывал генерал Юденич. Его первый стратегический замысел рухнул. 26 июля 1919 г. генерал Юденич, сопровождаемый адмиралом Пилкиным, отбыл на пароходе в Ревель, навсегда покинув Финляндию.

Второй стратегический замысел

Еще до прибытия генерала Юденича в Нарву, в Ревеле, 26 июля 1919 г., генерал Родзянко представил ему письменный доклад, где настаивал на сосредоточении армии не в районе Ямбурга на Гатчинском направлении, ведущем в Петроград, а в Пскове. В основе этой идеи лежал замысел далеко идущей операции. Предполагалось, наступая через Порхов, Шимск и Новгород, нанести «...удар на Чудово, который с правой стороны будет прикрыт болотами, озером Ильмень и рекой Волхов и даст возможность почти верные успехи»{~73~}. (Так в тексте. — Н.Р.)

Целью было отрезать Петроград от Москвы (заняв Чудово), окружить бывшую столицу, «вынудить противника прорываться, ища выход из окружения». «С занятием Новгорода, — писал он, — и имея возможность отрядами действовать в тыл неприятелю, заставить Петроград эвакуировать большевистские элементы, что значительно облегчит ...и самое занятие Петрограда»{~74~}. Здесь и далее, как и во время восстания на форту Красная Горка, у генерала Родзянко проходит красной нитью мысль о том, что Петроград, наполненный большевистскими элементами, «невозможно удержать слабыми силами Северо-Западной армии, даже в случае его занятия». Предлагая свою стратегию «измора», генерал Родзянко заканчивает свой доклад генералу Юденичу словами: «...Нужно подумать о возможности его (Петроград. — Н.Р.) удержать, на что я могу смело ответить, что при наличии наших сил это почти невозможно. Эту мысль нужно принять как основу»{~75~}.