Михаил Колесников - Дипонегоро

— Есть. Наши мореходы еще во времена Маджапахита не раз посещали ту землю. Европейцы называют ее Австралией. Они говорят, что Австралию открыл голландец Виллем Янц, а потом ее захватили англичане, — отзывался Моджо.

Онтовирьо топал ногой.

— Почему они открывают нас и захватывают? Мы их никогда не открывали и не захватывали. Откуда взялись они, проклятые беланда?

Киай Моджо печально улыбался.

— До голландцев были португальцы. Потом пришли голландцы и англичане. Если верить старинным сказаниям, то некогда на Яве был рай. Именно здесь бог Батара Гуру сотворил двух первых людей. Потом на Яву нагрянули заморские черти, и дела пошли совсем по-иному.

Ты спрашиваешь, откуда взялись беланда? Их занес к нам недобрый ветер. Еще в 1596 году некий головорез голландец Корнелис де Хоутман со своей эскадрой из четырех кораблей приплыл к берегам Явы. Султан могучего государства Бантам ласково принял непрошеного гостя, одарил его. Встретившись с мирными приветливыми бантамцами, Хоутман вообразил, что нагнал на них страху своими кораблями и пушками. Этот невежественный человек не знал, что яванцы давно знакомы и с огнестрельным оружием и с повадками европейцев. Еще за пятьдесят лет до появления Хоутмана на нашем берегу государство Аче вело ожесточенную войну с португальцами, захватившими Малакку. В осаде Малакки участвовало триста наших кораблей с пятнадцатью тысячами воинов и четырьмястами артиллеристов. Наши пушки нанесли огромный урон захватчикам. Хоутман никогда не видел наших величественных храмов, ничего не знал о древней высокой культуре наших могущественнейших государств, о том, что издавна мы ведем торговлю с Арабским Востоком, Африкой, Индией, Китаем и другими странами, что Мадагаскар заселили наши люди, говорящие на нашем языке. Голландец и его спутники вообразили, что они попали в страну дикарей. Эти нечистоплотные, пахнущие потом и ромом люди стали бесчинствовать во дворце, отнимать золотые вещи и насиловать женщин. Разгневанный султан приказал бросить Хоутмана в тюрьму. Голландская эскадра обстреляла дворец. Через месяц за Хоутмана уплатили большой выкуп. Его корабли отплыли в Европу.

— А что с ним было, потом?

— Потом? Хоутман ничему не научился и вновь вернулся сюда. Жители княжества Аче схватили его и казнили на самой большой площади. Это было первое знакомство с голландцами.

Позже появился кровавый Ян Питерсон Кун. Тот самый Кун, о котором директор Английской Ост-Индской компании, сам изрядный негодяй, сказал, что «самая высокая виселица в старой Англии недостаточно высока для Куна». Голландец Кун не позволял англичанам грабить яванцев. Он с успехом делал это сам и ни с кем не хотел делиться барышами. Поэтому англичане его ненавидели.

У нас говорят, что беланда подобны ядовитой змее, вползающей ночью в жилище человека. Так вползли в нашу страну чужеземцы. Как-то в Бантам пожаловали голландские купцы. Они смиренно просили у султана и великого канцлера Рамангалла разрешения построить одну-единственную торговую факторию в порту Джаякерта, или Джакарта. О, заморские гости не скупились на обещания! Бантами Джаякерта разбогатеют. Сюда потекут европейские товары: бархат и парча, ружья и порох, изделия из железа и меди, цветное стекло и зеркала. И все это в обмен на Перец, корицу, гвоздику, мускатный орех, имбирь, жемчуг, копру. У султана разгорелись глаза. Великий канцлер Рамангалла сказал: «Белые люди коварны и лживы, они грязны не только телом, но и душой. Разве они когда-нибудь приходили к нам с миром?» Султан сказал: «Чрезмерная мудрость хуже глупости. Какой вред может принести муравей, взобравшись быку на рога? Разве в силах червяк проглотить дракона?»

Среди голландских торговцев был человек, самый ничтожный из ничтожных, писец, некто Ян Питерсон Кун. Ему-то и удалось уговорить султана. Желая покончить со всякого рода притязаниями португальцев, султан Бантама дал голландским и английским купцам разрешение на постройку двух факторий.

Голландцы пошли на обман: вместо одной фактории они выстроили дюжину факторий. Так Нидерландская Ост-Индская компания утвердилась одной ногой на Яве. Откуда-то появился генерал-губернатор. Кун выдвинулся и стал главным директором факторий, а также членом совета при генерал-губернаторе. Вскоре он забрал в свои цепкие руки все дела компании, Он разрушил английскую факторию и изгнал англичан из пределов княжества. В Джакарте Кун построил военный форт и постепенно превратил его в неприступную крепость. Этот Кун как-то произнес слова: «Туземцы — лживое и проклятое племя, которое, если оно будет сопротивляться компании, нужно уничтожать!» Голландцами овладело безумие, когда они нашли на мелких островах в заливе у Джакарты драгоценные камни. Даже крепостные бастионы теперь назывались: Алмаз, Сапфир, Жемчуг, Рубин.

Правитель княжества Джакарта призвал на помощь англичан. Но Рамангалла, не желавший видеть в крепости ни голландцев, ни англичан, двинул на Джакарту свои войска. Осажденные голландцы уже готовы были подписать договор и навсегда покинуть Яву, когда внезапно появился Кун с мощным флотом и с подкреплением с Молукк.

Корабельные пушки стерли с лица земли Джакарту, имевшую более трех тысяч домов. Все население было вырезано, армия Рамангалла разбита.

На месте древней Джакарты голландцы построили новый город, защищенный стеной и двадцать одной крепостью, и назвали его Батавией. Хорошо вооруженные гарнизоны, насчитывающие несколько тысяч человек, пушки, подъемные мосты и железные решётки, рвы и каналы преграждали доступ яванским войскам в Батавию.

— А кто-нибудь, кроме Рамангалла, пытался потом прогнать голландцев из Батавии?

— Да. Твой предок сусухунан Агунг. Он осадил Батавию. Новый генерал-губернатор Ян Питерсон Кун оказался в ловушке. Вот тогда-то разразилась холера. Кун умер от холеры в осажденной Батавии. Но на смену ему пришли другие, такие же кровавые и алчные…

— Я ненавижу их! — и принц Онтовирьо хватался за рукоятку священного криса.

— Пусть из струйки дыма в твоей груди вырастет вулкан Мерапи.

Голландцы пока еще не сделали ничего плохого принцу Онтовирьо. Но их ненавидел и воевал с ними прадед Амангку Бувоно, их ненавидел отец Аном, их ненавидел Киай Моджо, их ненавидел даже султан Сепух. Поэтому и Онтовирьо считал беланда врагами яванцев, своими врагами. Ост-Индская компания представлялась ему в виде мифического чудовища Кабандха с огромным ртом и глазами на животе. Онтовирьо хотелось быть таким же сильным, как легендарный Рама, убивший это чудовище.

…Как-то Киай Моджо решил показать своему юному другу «чудесную гору» — храм Боробудур. Храм находился палах в двадцати шести (сорока километрах) от Джокьякарты, в долине Кеду.