Юрий Скуратов - Кремлевские подряды «Мабетекса». Последнее расследование Генерального прокурора России

Почему? Здоровье президента — это информация для всей страны. В США знают о своем президенте всё. Да это и понятно: а вдруг он алкоголик, больной? Ведь он тогда страшные вещи может натворить — развяжет новую войну или еще что-нибудь в этом роде.

В качестве иллюстрации обмана хочу привести фрагмент воспоминаний Коржакова: «Через несколько дней им надо было показать по ТВ здорового Ельцина. Тогда по указанию Бородина изготовили фанерные декорации, которые воспроизводили интерьер президентского кабинета в Кремле. К кровати Бориса Николаевича придвинули стол. Одели его в белую рубашку с галстуком и пиджак. Брюки надевать не стали. Под спину подложили подушки. Вокруг стола расселись Юмашев, Таня, Вася Шахновский и, по-моему, Шахрай — всего человек шесть собралось.

Так, без штанов, президент и провел свое последнее совещание перед вторым туром голосования».

Стр. 47. «Конечно, я и мои помощники ходили по лезвию бритвы: позволительно ли было скрывать такую информацию от общества? Но я до сих пор уверен в том, что отдавать победу Зюганову или переносить выборы было бы во много раз большим, наихудшим злом».

Но почему? Зюганов сегодня далеко не такой ортодоксальный коммунист, как раньше. Он во многом социал-демократ, конструктивен, подготовлен. В конце концов, народ сам должен решать, кто лучше!

Стр. 47. «Я победил вопреки всем прогнозам, вопреки минимальному рейтингу, вопреки инфаркту и политическим кризисам, которые преследовали нас весь первый срок моего президентства».

Ельцин откровенно признает инфаркт, политический кризис, болезни, которые преследовали его во время первого президентского срока. Но мы-то уже знаем, как он работал и второй свой срок: сразу операция, больница… Если вдуматься, то Ельцин признается: как нормальный президент он так и не поработал вообще. Фактически эти слова — приговор самому себе.

Стр. 51. «Я был сторонником… позиции: чем меньше народ знает о болезни главы государства, тем ему, народу, спокойнее».

Неужели Ельцин полагает, что народ так глуп. Прошли уже те времена, когда 99,9 % электората стройными рядами шли к избирательным урнам, голосуя за «дорогого Леонида Ильича» и ему подобных. Эта примитивная аргументация Ельцина об отеческой заботе о нервах народа не выдерживает никакой критики. Спокойнее отчего? Оттого, что избираемый президент может оказаться неадекватным: нажмет на кнопку — и полмира взлетит на воздух? Еще раз повторюсь: болячки Президента России — далеко не его личное дело.

Стр. 93. «Но нужно было рисковать, идти в наступление на тотальное экономическое болото».

И это говорит человек, который уже 6 лет до этого возглавлял страну? Это же его болото, им самим созданное. Чтение между строк — увлекательнейшее занятие: что ни предложение, то приговор самому себе.

Стр. 109. «Я никогда не любил и не люблю Бориса Абрамовича…За то, что ему приписывают особое влияние на Кремль, которого никогда не было».

Здесь нечего даже комментировать. Смешно и грустно. Желаемое Борис Николаевич здесь откровенно пытается выдать за действительное.

Стр. 165. «Мы с Гельмутом построили все, что смогли в своей жизни».

Он, Гельмут Коль, действительно построил — объединил Германию, сделал страну процветающей… А что на счету у Ельцина? Развалил СССР и мировую систему социализма, страны НАТО со всех сторон окружили Россию, война в Чечне, экономические кризисы, стагнация… Ставить себя на одну доску с Колем — слишком уж много чести.

Стр. 200. «Я очень надеюсь, что когда-нибудь Беловежскую Пущу вспомнят совсем в других выражениях, не так, как сейчас.»

По-моему, распад страны — слишком высокая плата даже за смену социального строя. На самом деле это — цена Ельцина в борьбе за власть, за властные амбиции.

Говорят, Союз стал той ценой, благодаря которой мы обрели новую жизнь, новый путь исторического развития и так далее. Я же считаю, что выше ценности, чем сама страна, быть не должно. Очень важно найти свой новый путь. Пожалуйста, меняйте социальный строй хоть по три раза на день, но при этом границы государства должны оставаться незыблемыми.

Стр. 297. «Я… прекрасно помнил, ценой каких невероятных усилий нам удалось буквально уломать (Примакова — Ю. С.) занять это место».

Цинизм Ельцина — как на ладони. Примакова уломали, упросили стать премьер-министром. Он стабилизировал ситуацию, консолидировал народ. А его после этого просто выкинули за борт…

Стр. 324. «Когда же прекратится эта война компроматов?»

И это говорит человек, который дал согласие на использование сфабрикованной пленки, на показ её по центральному телевидению?!. Это называется «в своем глазу бревна не видеть». К чему это негодование, если грязные технологии президентская команда использовала постоянно?

«Не хочется даже начинать эту главу»…

Этими словами Борис Ельцин начинает часть своего «Президентского марафона» под названием «Товарищ» и прокурор», которую полностью посвятил мне, бывшему Генеральному прокурору РФ Юрию Скуратову. Прекрасно понимаю экс-президента: забыть бы об «опальном прокуроре», да не получается — приходится что-то писать, как-то оправдываться.

«Не хочется даже начинать эту главу…»

Слова у меня те же, но мысли и чувства совсем другие… Противно, неприятно… Одно желание — содрать всю черную ретушь, что обильно нанес на фотографию событий тех дней экс-президент Борис Ельцин…

О том, как все было на самом деле, читатель уже знает. Кое что, тем не менее, я оставил и для этой части «Анти-Ельцина».

Стр. 262. «Тихий прокурор» сумел выставить на всеобщее обозрение свой собственный стыд и позор и представить все так, что это — не его стыд, не его позор».

Ельцин вынужден признаться, что проблема приобрела общественное значение и публичный характер. Но начнем с другого.

Что значит: «Прокурор выставил?» Я что ли выставил эту проблему, затеял её, начал её раздувать? Нет, не я, а ельцинская команда. Грустно говорить об этом, но в России компромат истинный либо псевдокомпромат стали рычагами для решения многих политических вопросов, элементами ельцинского стиля управления страной. Я уверен, что такого рода «схемы убеждения» использовались в Кремле и раньше, до случая со мной: неугодных людей приглашали в администрацию Кремля и предъявляли собранный на них компромат. Еще раз повторяю: не я стал инициатором — мне эта ситуация была навязана извне. Это был типичный и допустимый для администрации Ельцина, для «семьи» способ устранения неугодных лиц.