Дмитрий Волкогонов - Троцкий. Книга 2

У Троцкого были две сестры и брат. Участь их тоже горька. Одна из сестер — Елизавета Давидовна Мельман — умерла своей смертью в 1924 году в Крыму, когда Троцкий еще находился в высших эшелонах власти. Другая сестра — Ольга Давидовна Каменева (жена Л.Б.Каменева) — вынесла все тяготы, которые выпали на ее долю как на родственницу Троцкого. Ссылка, арест в 1935 году, тюрьмы и лагеря закончились осенью 1941 года расстрелом. В тот год, вскоре после начала войны, как известно, Сталин распорядился еще раз "почистить" тюрьмы — многие тысячи "политических", ставших, по мнению НКВД, "опасной обузой" в столь грозную пору, без всякого суда были расстреляны. Таких было много, много тысяч…

У Троцкого был и старший брат — Александр Давидович Бронштейн. В 20 и 30-е годы он работал агрономом на Новокисляевском сахарном заводе в Воронежской области. Как мне рассказывал житель тех мест А.К.Миронов, Бронштейн был знающим специалистом, пользовался уважением у сельчан. Моему собеседнику почему-то запомнилось, что Бронштейн ездил на красивом фаэтоне, запряженном парой хороших лошадей. Когда его знаменитого брата стали шельмовать, исключили из партии и сослали, то агронома заставили публично отказаться от родственника. Он сразу как-то изменился, осунулся, похудел — видимо, от переживаний и угрызений совести. Но отречение не спасло. Летом 1936 года Александр Бронштейн внезапно исчез (был ночью арестован), а в следующем году расстрелян в Курской тюрьме как "активный, неразоружившийся троцкист". Сталинская беспощадная рука достала всех. Но к тому времени у Троцкого еще оставалось два сына.

После смерти Зинаиды у Льва Давидовича и Натальи Ивановны поселился постоянный страх за сыновей, особенно за младшего, Сергея. С отцом он выехать за рубеж не захотел, решив целиком посвятить себя науке. Сергей действительно был далек от политики. В юношестве хотел стать артистом цирка, но затем увлекся техникой, закончил технический вуз, стал преподавателем института. Когда Сергею Львовичу Седову не исполнилось и тридцати лет, он был уже профессором.

…Как я уже говорил, мне довелось познакомиться с очень интересной женщиной, первой женой Сергея Львовича — Ольгой Эдуардовной Гребнер (вторично Сергей женился в ссылке, от второго брака у него осталась дочь Юлия, проживающая сейчас в США). Гребнер — живая, интеллигентная старушка, прошедшая, естественно, сталинские лагеря и ссылки. О Сергее рассказывала увлеченно, но фрагментарно: был озорным парнем, увлекающимся, талантливым человеком. В семье Троцкого больше любили Льва, это было заметно. Поженились, когда ему было двадцать, а ей двадцать два года.

— Когда семью выселили из Кремля на улицу Грановского, — вспоминала Ольга Эдуардовна, — нам стало негде жить. Ютились по углам. Лев Давидович был всегда приветлив. На меня производили особое впечатление его живые, умные, синие глаза. Наталья Ивановна была внешне неинтересной женщиной — маленькая, полная, невзрачная. Но было видно, как они дорожили друг другом. Сергей был, повторюсь, талантлив: за что бы он ни брался — все получалось. Когда высылали Троцкого, Наталья Ивановна подошла ко мне и сказала:

— Береги Сережу…

— Арестовали Сергея 4 марта 1935 года, — продолжала Ольга Эдуардовна. — Казалось, что это трагический спектакль. Пришли пятеро. Обыск длился несколько часов. Забрали книги Сергея, портрет отца. Увезли мужа на Лубянку. Был там два или три месяца. Статей ему насчитали… И шпионаж, и пособничество отцу, и вредительство… В общем, сослали в Сибирь… Он был обречен… — подытожила невеселый рассказ Гребнер.

В январе 1937 года в "Правде" появилась статья "Сын Троцкого Сергей Седов пытался отравить рабочих генераторным газом". На митинге в кузнечном цехе Красноярского машиностроительного завода мастер Лебедев говорил: "У нас в качестве инженера подвизался сын Троцкого — Сергей Седов. Этот достойный отпрыск продавшегося фашизму отца пытался отравить газом большую группу рабочих завода". Говорили на митинге и о племяннике Зиновьева Заксе, их "покровителе" директоре завода Субботине… Судьба этих людей подобными обвинениями была тут же предрешена.

— Сергей Львович Седов-Троцкий вскоре был осужден. Где-то летом получила открыточку, — вспоминала Ольга Эдуардовна, — которую сумел передать на волю несчастный сын великого отца: "Везут на Север. Надолго. Прощай. Обнимаю".

Ходили слухи, что его расстреляли в 1941 году где-то на Колыме. Но Ольга Эдуардовна не знала: Сергей прожил еще меньше — 29 октября 1937 года он был расстрелян. Единственная вина молодого профессора состояла в том, что он имел несчастье быть сыном главного еретика.

Родители были в долгом неведении о судьбе младшего сына. В последнем письме, которое Наталья Ивановна получила от Сергея (отец ему не писал, чтобы не усугублять положение), он вскользь писал: "…общая ситуация оказывается крайне тяжелой, значительно более тяжелой, чем можно себе представить… [93] 93. Троцкий Л. Дневники и письма. С. 114. А вот июньская 1935 года запись в дневнике Троцкого: "Сережа сидит в тюрьме, теперь это уже не догадка, почти достоверная, а прямое сообщение из Москвы… Он был арестован, очевидно, около того времени, когда прекратилась переписка… Бедный мальчик… И бедная, бедная моя Наташа…" [94] 94. Там же. С. 122. Получив это сообщение, Наталья Ивановна с помощью мужа написала обращение к общественности, деятелям культуры, в котором призывала "создать интернациональную комиссию из авторитетных и добросовестных людей, разумеется, заведомых друзей СССР. Такая комиссия должна была бы проверить все репрессии, связанные с убийством Кирова; попутно она внесла бы необходимый свет и в дело нашего сына Сергея". Далее Седова продолжает: "Неужели же Ромен Роллан, Андре Жид, Бернард Шоу и другие друзья Советского Союза не могли бы взять на себя инициативу такой комиссии?"

Седова пишет, что "Сережа стоял за последние годы от политики так же далеко, как и раньше… Да и власти, начиная со Сталина, очень хорошо осведомлены об этом; ведь Сережа, повторяю, вырос в Кремле, сын Сталина бывал частым гостем в комнате мальчиков; ГПУ и университетские власти с двойным вниманием следили за ним, сперва как за студентом, затем как за молодым профессором…" [95] 95. Бюллетень оппозиции. 1935. Июль. № 44. С. 11–12.

Но все было тщетно. Сергей навсегда сгинул, как растаял… Чудовищная машина репрессий сжигала в своей топке все новые и новые жизни. До самой смерти у отца теплилась надежда, что сын жив, находится где-то в далеком лагере, "без права переписки". Были минуты, когда Троцкий говорил жене: "Может быть, моя смерть спасет ему жизнь?" [96] 96. Serge V. Vie et le mort de Leon Trotsky. P. 266.