Дмитрий Волкогонов - Троцкий. Книга 2

В ноябре 1935 года, не дождавшись активной общественной реакции на письмо жены, Троцкий, уже из Норвегии, шлет письмо одному из своих друзей с просьбой:

"Дорогой друг!

Прилагается в 3-х экземплярах письмо Н.И. о Сергее. Помимо всяких агентств, газет и проч., следовало бы послать письмо Ромену Роллану, Андре Жиду, Мальро и др. именитым "друзьям СССР" заказным порядком, с оплаченной обратной распиской" [97] 97. The Houghton Library. Trotskii coll. bMS, Russ. 13.1. (10031—10248), folder 4 of. 16. .

Жена Троцкого еще раз обратилась к мировой общественности через печать: "В продолжение последних трех месяцев я посылала на имя жены сына банковским переводом очень скромную денежную сумму, чтобы облегчить ей, если возможно, помощь Сергею… Но получен ответ: адресат не найден… Таким образом арестована и жена сына… Нельзя отделаться от мысли, что пущенный советскими властями слух о том, что сын мой "не в тюрьме", приобретает в связи с новыми обстоятельствами особенно зловещий и непоправимый смысл. Если Сережа не в тюрьме, то где же он? И где теперь его жена?" [98] 98. Бюллетень оппозиции. 1935. Декабрь. № 46. С. 6. Ответом несчастной женщине было страшное гулаговское молчание.

Сталин был непробиваем. Он, а также его аппарат, отвечали на подобные просьбы односложно. Когда у его ближайшего помощника А.Н.Поскребышева арестовали жену, то на мольбы верного "оруженосца" отвечал кратко:

— Не паникуй. В НКВД разберутся.

Как "разбирались" В НКВД, многие знали уже тогда. Помогал "разбираться" и сам Сталин. Следы этой "работы" чудовищно лаконичны:

"Товарищу Сталину.

Посылаю списки арестованных, подлежащих суду военной коллегии по первой категории.

Ежов".

Резолюция однозначна: "За расстрел всех 138 человек.

И.Ст., В.Молотов".

"Товарищу Сталину.

Посылаю на утверждение 4 списка лиц, подлежащих суду: на 313, на 208, на 15 жен врагов народа, на военных работников — 200 человек. Прошу санкции осудить всех к расстрелу.

20. VIII.38 г.

Ежов".

Резолюция, как всегда, лаконична:

"За. 20.VIII. И.Ст., В.Молотов" [99] 99. ЦАМО, ф. 32, оп. 701 323, д. 38, л. 14–16. .

В этой мясорубке и оборвалась жизнь младшего сына изгнанника. Сын Троцкого, талантливый ученый, стал одним из объектов чудовищной мести "непогрешимого вождя".

Арест младшего сына заставил супругов еще серьезнее думать о судьбе старшего сына, который стал настоящим эмиссаром Троцкого. Кроме выпуска "Бюллетеня", он участвовал, по решению отца, в двух международных органах, созданных троцкистами: Международном секретариате и Международном бюро. Эти два центра "большевиков-ленинцев", по мысли Троцкого, должны были сплотить разрозненные группки его сторонников в монолитную "Мировую партию социальной революции". Л.Седов фигурировал в этих органах под псевдонимом "Маркин", который дал ему отец в честь своего верного друга — матроса из далекой уже теперь революции.

Старший сын Троцкого был любимцем семьи. Лев рано вступил в партию, боготворил отца, был фанатичным поклонником и последователем его идей. С середины 20-х годов, когда Троцкий оказался в оппозиции режиму, Лев забросил учебу в Московском высшем техническом училище и стал, по существу, ближайшим помощником отца. Он не колеблясь поехал с ним в ссылку (хотя формально не высылался), отправился с родителями и в Турцию, добровольно депортируясь в знак солидарности с отцом. Но старший сын был не только помощником и исполнителем воли отца. У него было гибкое, сильное политическое мышление, отличное перо. Л.Седову принадлежит ряд блестяще написанных брошюр и статей. Его небольшая "Красная книга о московском процессе" привлекает внимание своей основательностью, аргументацией, остротой выводов [100] 100. Sedov L. Livre rauge sur le Proces de Moskou. Paris, 1936. p. 39. .

Еще когда Троцкий находился на Принкипо, Лев много ездил по европейским столицам, выполняя его поручения. И уже тогда Седов рассказывал отцу, что несколько раз замечал, как за ним следят. Он понял, что его взяли на "прицел" агенты Ягоды.

В Москве начались чудовищные процессы, отправлявшие на смерть невинных людей. Сталин решил провести генеральную чистку и устранить всех потенциально опасных людей. В Европе все прогрессивно мыслящие люди были потрясены. Даже некоторые агенты советской разведки оказались в замешательстве и были готовы порвать с преступной политикой. Первым это сделал видный советский разведчик Игнатий Раисе, о котором я расскажу в следующей главе.

Доклад Сталина на февральско-мартовском (1937 г.) Пленуме явился, по сути, изложением методологии террора, репрессий, ужесточения "классовой хватки" в отношении врагов внутренних и внешних. После Пленума за рубеж пошли секретные циркуляры, конкретизирующие установку Сталина: врагов "мы будем в будущем разбивать так же, как разбиваем их в настоящем, как разбивали их в прошлом" [101] 101. ЦПА, ф. 17. on. 2, д. 612, вып. Ill, л. 10. .

Позднее, находясь уже в Мексике, Троцкий в письмах настойчиво предупреждает сына об опасности. Некоторые из друзей Льва Седова советуют ему, хотя бы временно, покинуть Европу и уехать к отцу. После долгих колебаний Седов написал отцу о своих сомнениях, о том, что он опять заметил слежку за собой, что в его окружении, как он подозревает, есть "чужой". В заключение сын спрашивал, что в этой ситуации посоветует делать отец. Следует сказать, что в это время Л.Седов жил очень трудно и в материальном отношении. У отца практически не было возможности помогать, он и сам никак не мог выбраться из долгов, жил на аванс под ненаписанные книги, а "Бюллетень оппозиции", который выпускал Лев, по-прежнему выходил мизерным тиражом и совсем не приносил дохода. С женой Жанной у Льва отношения складывались сложно: каждый день приносил лишь новые заботы. Троцкистские организации больше враждовали между собой, чем сотрудничали. Лев, выполняя многочисленные поручения отца, испытывал какой-то внутренний надлом, особенно после письма Троцкого из Койоакана, датированного 18 ноября 1937 года. Троцкий не советовал уезжать из Парижа: "затормозится дело". Об этом сообщал и Зборовский в Москву. В одном из донесений "Петр" докладывал из Парижа:

"По случаю рождения своего сына "Мак" пригласил "Сынка" {9} 9 В донесениях агентуры НКВД Л.Седов везде проходит под кличкой "Сынок". — Д.В. к себе на обед. "Сынок" просидел весь день за бутылкой у "Мака" и крепко выпил… "Сынок", выпив, не терял сознания, но сильно расчувствовался. Он извинялся перед "Маком" и почти со слезами просил у него прощения за то, что в начале их знакомства подозревал его в том, что он агент ГПУ… Под конец своих "откровений" "Сынок" говорил, что борьба оппозиции еще с самого начала в Союзе была безнадежна и что в успех ее никто не верил, что он еще в 1927 году потерял всякую веру в революцию и теперь ни во что не верит вообще, что он пессимист. Работа и борьба, которые ведутся теперь, являются простым продолжением прошлого. В жизни для него важнее — женщины и вино…" [102] 102. Архив ИНО ОГПУ — НКВД, ф. 31 660, д. 9067, т. 1, л. 122.