Алексей Попов - 15 встреч с генералом КГБ Бельченко

Моей жене пришлось достаточно пережить. Уже в городе Борисове машину, на которой ехали семьи чекистов, конфисковали в пользу фронта. На поездах под постоянной бомбежкой гитлеровской авиации происходила эта эвакуация.

По приказу первого секретаря ЦК КП Белоруссии П. К. Пономаренко я явился на военный совет в Могилев. Совет проходил на открытой местности, на окраине города. Я удивился, когда увидел маршала К. Е. Ворошилова и начальника Генерального штаба Б. М. Шапошникова, и понял, что дела наши не очень хороши. В то время я имел звание майора госбезопасности, что соответствовало в армии званию комбрига (генерал-майор), но без приглашения я не мог подойти к столь большим военачальникам.

Появился Пономаренко и, увидев меня, помахал рукой, приглашая подойти. Увидев незнакомого офицера, Ворошилов спросил меня, кто я такой и откуда прибыл. Узнав мою должность, он нахмурился и спросил, почему я не с личным составом на подчиненной мне территории. Я доложил, что нахожусь здесь по приказанию партийного руководства республики и что под руководством моих заместителей созданы две разведывательно-диверсионные группы. Тогда-то я и услышал от Ворошилова (буквально): «Ну что ж, значит, будут партизанить…»

ЦК компартии Белоруссии на основе вынесенного решения об организации партийного и комсомольского подполья и партизанского движения провело тут же на поляне совещание по конкретному осуществлению этого важнейшего военно-политического мероприятия.

К. Е. Ворошилов на основе своего богатого опыта, вынесенного из Гражданской войны, дал ряд ценных советов организационного порядка и рекомендаций. Компартия Белоруссии прочно взяла в свои руки организацию и руководство этим судьбоносным мероприятием.

В Могилеве я получил назначение на должность заместителя начальника отдела контрразведки (Особый отдел) Западного фронта. В тот же день я включился в работу, твердо зная, что германские спецслужбы сразу будут в массовом порядке засылать свою агентуру в нашу действующую армию и ее тылы. В отделе я встретил опытных военных контрразведчиков, с которыми, как считаю, работал успешно до 30 мая 1942 года.

Военная контрразведка — особая тема, и, к сожалению, о ее людях очень мало и скупо написано. Скажу одно: военные чекисты провели огромную работу по обнаружению и разоблачению шпионов, засылаемых в большом количестве в действующую армию и ее тылы. Совместно с территориальными органами НКВД чекисты ликвидировали немало диверсантов, засылаемых в глубокий тыл, оградили штабы и другие службы действующей армии от шпионов и диверсантов, обеспечив секретность замыслов командования. Нужно сказать, что военные чекисты внесли весомый вклад в нашу Великую Победу.

Минск я застал горящим и разрушенным. Проезжая по городу вместе с Фукиным, я обратил внимание на троих красноармейцев, конвоировавших какого-то человека. Приглядевшись, я узнал в нем начальника одного из горотделов Управления НКГБ по Белостокской области лейтенанта госбезопасности Хлюстова, которого я хорошо знал по службе. На нем было кожаное пальто, сам он был по природе рыжий и в тот момент очень походил на немца.

Я подошел к конвойному и спросил, кого они ведут и куда. Следует заметить, что время было неспокойное, все боялись вражеских диверсантов, я не исключение, и поэтому в руке у меня был маузер в боевом положении. Были случаи, что солдаты, не разобравшись, просто стреляли в советских офицеров.

Один из бойцов ответил мне, что они поймали немецкого диверсанта и ведут его к коменданту. Я им сказал, что это мой подчиненный и чтобы они немедленно освободили его. Проверив мои документы и удостоверившись, что я майор госбезопасности, красноармейцы отпустили Хлюстова под мою личную ответственность.

Хлюстов вскоре возглавил один из партизанских отрядов, был контужен, затем работал в особых отделах ряда фронтов.

Отступая, Красная Армия откатывалась все дальше на восток. Немцы приближались к Смоленску.

Павлов был опытным командующим Белорусским (Западным) особым военным округом. Участник боевых действий в Испании. Считался одним из талантливых военачальников. В Наркомате обороны СССР Белорусский (Западный) военный округ считался на привилегированном положении. В округе были лучшая техника, войска и т. д.

Я не допускаю мысли, что Павлов струсил в первые дни войны. Но некоторая растерянность присутствовала. Это его и сгубило. Павлов недоучел уроков проведенных учений накануне войны.

Мне П. К. Пономаренко рассказывал, что Павлов являлся членом бюро ЦК КП Белоруссии, был героическим человеком, который пользовался всемерным уважением и доверием у руководства республики. Однако в первые дни войны получилось так, что не он искал пропавшие полки и дивизии как командующий округом, а пришлось искать его самого.

Павлова арестовали на территории Белоруссии. Я не участвовал в его аресте и даже затрудняюсь назвать точное место, где это случилось.

Впоследствии Павлов был реабилитирован, но мне никогда не встречались документы, в которых он в чем-то конкретно бы обвинялся. Скорее всего, как я думаю, тогда нужен был козел отпущения за поражение нашей армии в первые дни войны, и Павлов как раз оказался тем, на кого свалили все грехи. Я не исключаю и того, что его арест и последовавший за ним расстрел были показательным примером для других командиров Красной Армии.

Состав сотрудников особого отдела Западного фронта комплектовался из работников территориальных органов безопасности, военных контрразведчиков, в том числе чекистов, затерявшихся при отступлении. Как всегда, сказывалась проблема кадров.

Надо сказать, что германская разведка работала очень активно, и в нашей прифронтовой полосе было достаточно ее агентов и даже действовали целые агентурные группы.

Вербовали их из пленных бойцов и командиров Красной Армии. В первый период войны из окружения выходило много красноармейцев, и нам приходилось заниматься фильтрационной работой, выискивая агентуру противника. Среди завербованных было немалое количество из офицерского корпуса.

Приходится констатировать, что иногда бывали и перегибы в отношении вышедших из плена у оперативных работников. Из-за некомпетентности и даже малограмотности, стремления быстро заработать награды некоторые сотрудники отдела злоупотребляли своей властью. Но со всей ответственностью хочу сказать, что мной подобные случаи пресекались, а виновные наказывались.

Часто завербованные немцами красноармейцы и командиры нашей армии сами приходили к нам с повинной. Они объясняли, что пошли на сотрудничество с гитлеровцами из-за безвыходности своего положения, т. е. или сотрудничество, или смерть. К каждому из таких людей был индивидуальный подход. В большинстве случаев это были искренние, готовые драться за свою Родину бойцы. Однако были и такие, которые по заданию немецких спецслужб целенаправленно приходили к нам «с повинной». Против таких «патриотов» мы проводили соответствующие оперативные мероприятия и часто ловили их с поличным.