Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Реформатор

В воспоминаниях Микоян сетует, что убрать Серова «было очень трудно, Хрущев упрямился. — “Нельзя, говорит, устраивать шум, многие генералы в этом грешны”. — “Хорошо, не устраивай шум, — говорю я ему. — Но хотя бы надо снять его с этой работы!” Но Хрущев не уступал».

Не помогла и бельгийская корона. А уж на нее, казалось, отец не мог не клюнуть. Ведь этой весной он сидел рядом с Бельгийской королевой на заключительном концерте победителей конкурса Чайковского, слушал Вана Клиберна, потом принимал ее в Кремле. В свою очередь, королева регулярно приглашала к себе во дворец советских музыкантов, после выступлений долго с ними беседовала, а затем направляла благодарственные письма Ворошилову. Отец очень ценил эти контакты, связи с Западом тогда только налаживались.

Естественно, королеве очень хотелось заполучить назад свою корону, она ее разыскивала повсюду, не зная, что корона лежит у Серова на даче.

Но отец на корону не клюнул, просто приказал Серову ее вернуть законной владелице. В архивных документах и серьезных публикациях о Серове я вообще не нашел упоминаний о короне Бельгийского короля. Но это не означает, что она была или ее не было. Я описал историю, как ее очень хорошо запомнил сам.

«Кириченко помог убрать Серова, — рассказывает Микоян о развитии интриги. — Но и Игнатов, поддерживая Серова против меня, сыграл свою роль. Кириченко, хоть и не очень одаренный, но порядочный человек, однажды (на заседании Президиума ЦК. — С. Х. ) при Игнатове выразил удивление, что тот часто общается с Серовым, хотя по работе у них точек соприкосновения практически нет. Председатель КГБ выходил прямо на Хрущева. Серов же часто в рабочее время приезжает к Игнатову в кабинет. “Конечно, это не криминал, — заметил Кириченко. — Просто непонятно, несколько раз искал Серова по телефону и находил его у тебя”. (У Игнатова. — С. Х. ) Игнатов отбивался: “Ничего подобного не было, с Серовым он не общается”. В тот раз все прошло без последствий, хотя само такое яростное отрицание такого очевидного факта обычно выглядит хуже самого факта».

Лобовая атака не сработала, но Микояну удалось зародить у отца сомнения. Интриганство Игнатова знали все, и, действительно, «точек соприкосновения с Серовым у него не было».

Микоян умело направил мысли отца в нужном ему направлении. Сидя на вершине авторитарной пирамиды власти, невозможно не думать о вероятности заговора. Приходится все время держаться настороже. А когда к «подозрительным» контактам Серова с Игнатовым добавилась еще и бельгийская корона, то дело о необходимости оздоровления, очищения «органов» не могло не выгореть. И оно и «выгорело». Правда, не сразу.

Первый раз вопрос о Серове на Президиуме ЦК, в присутствии самого Серова, поставили 20 ноября 1958 года. Из записок Малина мало что понятно, но говорили о перемещении Серова в ГРУ и перебирали кандидатуры на место Председателя КГБ. Отец назвал генералов Лунева и Ивашутина, но не настаивал. И тут вдруг Серов назвал Шелепина, сказал, что в нынешней ситуации больше подошел бы политработник.

Расстались, так ничего и не решив. На следующем заседании, 24 ноября, отец снова заговорил о Серове, он засомневался, правильно ли они поступают, ведь он «ведет себя преданно». Его поддержал Аристов, который перечислил положительные стороны Серова. Игнатов тоже подчеркнул преданность Серова. Фурцева, она в то время тесно контактировала с Игнатовым, напомнила о твердой позиции Серова в деле реабилитации жертв открытых сталинских политических процессов. В комиссии, созданной 13 апреля 1956 года под председательством Молотова, он, несмотря на давление со стороны Молотова, твердо проводил линию Хрущева.

— Прямой человек, дело знает, выдержанный, хорошо показал себя в июньские дни (во время столкновения с молотовцами. — С. Х. ), — твердо встал на защиту Серова Полянский.

— Серова только враги ругают, — откликнулся Поспелов.

В результате, приняли резолюцию: «Оставить». Микоян с Кириченко на этом заседании присутствовали, но, судя по записям, сидели тихо, не высказывались. Однако и не смирились.

«Кириченко не успокоился, — пишет Микоян, оставляя себя за скобками, — и через некоторое время вернулся к этому вопросу: “Как же ты говоришь, что не общаешься с Серовым?” — спрашивает он Игнатова (в присутствии Хрущева). — Я его сегодня искал, ответили, что он в ЦК. Стали искать в Отделе административных органов — не нашли. В конечном счете, оказалось, он опять сидит у тебя в кабинете”. — “Не было его у меня”, — отпирался Игнатов. Тогда Кириченко назвал фамилию человека, который по его поручению искал Серова и обнаружил его выходившим из кабинета Игнатова. Хрущев искоса посмотрел на Игнатова, промолчал. Но все стало ясно».

После этого происшествия мнения переменились, все настроились против Серова, вновь заговорили о его замене. На заседании Президиума ЦК 3 декабря 1958 года Кириченко, расписывая, как он искал Серова, в подтверждение своих слов сослался, что «при этом деле был Малиновский».

Припертый к стене Игнатов заюлил, начал оправдываться, что он «ничего не скрывал», но слова его звучали крайне неубедительно, Игнатов это и сам понял и в отчаянии сдал Серова.

— Удивляет товарищ Игнатов, — тут же воспользовался его замешательством Козлов. — Если ошибся — скажи, но такое поведение… Нечестное поведение. Сделать вывод надо…

— О Серове: надо заменить, — твердо, почти безапелляционно припечатал Козлов.

Отец молчал, и его молчание означало, что аргументы возымели действие.

— Надо решать теперь вопрос о Серове, — твердо поддержал Козлова обычно нерешительный Микоян.

— Товарищ Серов вел себя в отношении товарища Хрущева во всех трех случаях хорошо, — пытался было встать на его защиту Аристов, но его никто не поддержал. [52] Аристов имел в виду позицию Серова во время ареста Берии в июне 1953 года, разбирательство с «антипартийной группой» июня 1957 года и освобождение маршала Жукова от обязанностей министра обороны в октябре 1957 года.

— Все понял. Вопрос исчерпан, — подавленно откликнулся Игнатов.

В тот день решения не приняли, но и отец больше Серова не отстаивал. 10 декабря 1958 года его отправили служить начальником ГРУ. Но и там недоброжелатели о нем не забывали. После ареста в 1962 году американского шпиона, полковника военной разведки Олега Пеньковского, Козлов буквально вынудил отца разжаловать Серова из генерала армии в генерал-майоры и отправить дослуживать до пенсии в далекий Туркестан. (Подробно об этом можно прочитать в моей книге «Рождение сверхдержавы».)

Замена Серова на Шелепина подтвердила: отца мастером интриги никак не назовешь. Он принципиально отвергал всякого рода «личные канцелярии», параллельные центры власти и другие столь любимые Сталиным «макиавелливские» выкрутасы. И сейчас он посчитал, что Шелепин, комсомольцы, с незапятнанной репутацией, не развращенные вседозволенностью и всемогуществом «сталинских органов», придя в КГБ, изменят сущность организации, будут руководствоваться не личными, а общими интересами, интересами страны. Отставляя Серова, отец считал, что приобретает новое качество и «выигрывает партию».