Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Реформатор

Пока предупреждение Шелепина особой тревоги у отца не вызвало. Баламуты в обществе существовали всегда. Дальше Шелепин доносил о неутихающей склоке среди драматургов: Арбузов, Штейн и другие схлестнулись с Корнейчуком, Погодиным и еще кое с кем о собраниях единомышленников на квартире у «художника-абстракциониста Рабина, посещении его иностранцами и такими известными советскими литераторами, как Эренбург, Слуцкий, Мартынов», о возникшем в обществе «чувстве боязни предстоящей денежной реформы», деноминации рубля, о жалобах писателей Федина и Привалова на засилье и взяточничество редакторов, о том, что, по словам кинорежиссера Чухрая, «делать посредственные фильмы-экранизации при существующей премиальной системе проще и выгоднее: так, кинорежиссеру Хейфицу за его экранизацию чеховского рассказа “Дама с собачкой” выплатили тройной гонорар, больше, чем ему, Чухраю, за создание современного фильма “Баллада о солдате”, получившего высокую оценку общественности и отмеченного на кинофестивале в Каннах», и так далее.

В общем, ничего настораживающего. Прочитав записку, отец расписал ее Суслову и забыл о ней.

Встреча 17 июля обошлась без эксцессов. Гуляли по дорожкам парка, разговаривали, шутили, пели. Запевал известный в те годы украинский композитор Майборода. В окружении подбадривавших ритмичными хлопками в ладоши зрителей танцевали Ворошилов с Микояном. Ворошилов — «русскую», а Микоян, под ту же музыку — «лезгинку», но никого такой разнобой не смущал.

Под столетними липами расставили заставленные разносолами столы, между блюдами частоколом стояли аппетитно запотевшие на солнышке графинчики… с водой.

Когда все расселись, взял слово отец. Он предупредил гостей: «Застолье устраивается без алкоголя, жарко, да и напиваться необязательно». По столам прокатился ропот, но тут же стих. С хозяином не поспоришь.

Обедали долго, один за другим звучали тосты-речи, скорее просто речи, так как запивали их водой. Выступали писатели Константин Федин, Александр Корнейчук, Илья Эренбург, затем Михаил Суслов с Леонидом Брежневым. За ними взял слово президент Академии наук Несмеянов, его сменил Фрол Козлов и снова писатель Леонид Соболев, за ним Анастас Микоян, Екатерина Фурцева, Хрущев, кинорежиссер Бондарчук, украинский поэт Максим Рыльский, член Президиума ЦК Аверкий Аристов, композитор Дмитрий Шостакович, и так без конца. Я не перечислил и половины выступавших. Каждый говорил о своем и ни о чем, стороны рассыпались во взаимных комплиментах и клялись во взаимной, не скажу любви, но симпатии. Думаю, что искренне.

Обед заключил длинной речью отец, он говорил, как всегда, «без бумажки», от души, что думал, обращался, как он считал, к своим единомышленникам, таким же, как и он, «строителям коммунизма».

Отец остался встречей доволен, ему казалось что наконец они нашли общий язык. Но, если прочитать ехидный рассказ одного из участников того застолья, писателя Сергея Наровчатова «На островах коммунизма», то картина вырисовывается иная.

Возможно, оба правы: и отец, и Наровчатов. У каждого свой взгляд, и смотрят они по-разному: кто в упор, кто исподлобья.

В понедельник, 18 июля 1960 года, отец вместе с Брежневым осматривает в Кремле новый малолитражный автомобиль «Запорожец».

20 — 21 июля 1960 года он на ракетном полигоне Капустин Яр, неподалеку от Сталинграда. Там руководителям государства и генералитету демонстрируют последние образцы ракетного и авиационного оружия, затем все вместе обсуждают пути развития Вооруженных сил. Подтверждают прошлогоднее решение сконцентрироваться на ракетах с ядерными боеголовками при одновременном сокращении военных расходов.

21 июля вечером отец переезжает из Капустина Яра в Сталинград, посещает строительство ГЭС, объезжает поля.

25 — 27 июля он в Астрахани, осматривает с вертолета дельту Волги, охотится, пишет записку в Президиум ЦК, о ней я уже упоминал, и улетает в Киев. С 25 числа отец официально числится в отпуске.

Из Киева он 5 августа наконец-то перебирается в Крым и, уже настоящим отпускником, обосновывается на государственной даче № 1, находящейся неподалеку, вниз от Ливадийского дворца.

27 августа, по дороге в Москву, отец останавливается на один день в своей родной Калиновке.

30 августа 1960 года он вместе с прибывшим в Москву Яношем Кадаром открывает в Парке имени Горького Венгерскую выставку и в тот же день в сопровождении почти всех членов Президиума едет в Сокольники на открытие Японской выставки. Он там подолгу стоял у каждого стенда, расспрашивал японцев об отличиях заинтересовавшего его экспоната от аналогичных американских изделий, иногда поворачивался к Косыгину и просил того разобраться поподробнее, если удастся закупить образцы. Косыгин аккуратно записывал поручения отца в маленький блокнотик.

2 сентября отец в столице Финляндии Хельсинки поздравляет президента Кекконена с шестидесятилетием, а 19 сентября отбывает в Нью-Йорк на сессию Генеральной Ассамблеи ООН. В Москву отец возвратится только 14 октября.

23 октября 1960 года он во Дворце спорта в Лужниках на выступлении американской балетной труппы Лючии Чейз и Оливера Смита.

8 ноября 1960 года в Москве открывается очень непростое совещание представителей коммунистических и рабочих партий. Вся интрига закручивается вокруг взаимоотношений с Китаем. По существу, они уже испорчены, но внешние приличия пока соблюдаются. На совещании Китай представляют Лю Шаоци, Дэн Сяопин и Пын Чжень.

Они то соглашаются подписать заключительный документ, то отказываются. Отец их уговаривает. 30 ноября китайцы в конце концов ставят свою подпись.

12 ноября 1959 года отец, уставший от споров с китайцами, идет в Большой театр послушать новую оперу Георгия Майбороды «Арсенал».

17 ноября 1960 года он выступает на открытии Университета дружбы народов. Этой осенью туда уже прошел первый набор студентов из вчерашних колоний, молодых стран Азии и Африки.

29 ноября 1960 года отец идет в Манеж, там открывалась выставка украинских художников.

2 декабря 1960 года он в Большом театре на балете Лео Делиба «Коппелия» в исполнении кубинских артистов.

К 1960 году споры в электроэнергетике между «тепловиками и гидриками» утихли. Планы сбалансировали, строили и ТЭЦ, и ГЭС, а теперь уже и атомные электростанции, в зависимости от района и экономической целесообразности.

Готовилась к вступлению в строй Белоярская атомная. Заработали последние турбины Сталинградской гидроэлектростанции. Начался монтаж турбин на Братской ГЭС, на Ангаре. Приступили к сооружению мощнейшей Нурекской ГЭС на реке Вахш, в Пулисангинском ущелье в Таджикистане. Вслед за ней на Вахше планировалась грандиозная Рогунская гидроэлектростанция и еще несколько станций поменьше. В Конакове под Калининым строилась гигантская по тем временам, равная нескольким Днепрогэсам Конаковская тепловая электростанция. В Казахстане на угольном разрезе в Экибастузе запроектировали сразу три тепловых станции, каждая еще мощнее Конаковской. Подошло к завершению и строительство гидростанций Волжского каскада.