Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Ментюков по командам с земли начал наводиться: зашел в хвост, выровнял высоту. Аэродром сообщал дальность до цели — 25 километров.

Летчик включил радиолокационный прицел, на экране замелькали помехи, разглядеть сквозь них цель не приходилось и мечтать.

Перехватчик несся на форсаже со скоростью две тысячи километров в час, когда с земли закричали: «Цель впереди! Смотри! Смотри!»

Разве ее углядишь, когда расстояние сокращалось каждую секунду почти на треть километра, а если и увидишь, то не останется времени повернуть, чтобы с маху врезаться во врага. Задачка почти неразрешимая. Т-3 проскочил над У-2, ни тот, ни другой пилот друг друга не заметили. Думаю, что Ментюков вздохнул с облегчением, керосина на повторную атаку не оставалось.

А тут поступила команда выключить форсаж, самолет, потеряв скорость, нырнул вниз и пошел на посадку.

В 1996 году бывший капитан, а ныне отставной подполковник Ментюков в интервью московской газете «Труд» рассказал, что самолет-нарушитель он якобы видел. В момент атаки У-2 входил в правый разворот, самолет менял курс. Ментюков повернуть вслед за ним не успел и промахнулся. В том же интервью Ментюков утверждает, что задание Савицкого он выполнил, самолет Пауэрса, попав в спутную струю от его истребителя, развалился.

То, что Ментюков видел У-2, можно допустить, ничего невозможного в этом нет. А вот второе — чистой воды вымысел. Пилот летевшего со скоростью две тысячи километров в час истребителя не мог видеть, что творится далеко позади. К тому же до наступления роковой минуты Пауэрсу еще предстояло пролететь несколько десятков километров.

Ракетчики отметили на своих экранах: преследователь исчез, цель снова осталась одна, но пока все еще вне досягаемости. Начальник штаба ракетного дивизиона майор Михаил Воронов считал про себя секунды: «Одна, еще одна, вот сейчас нарушитель войдет в зону открытия огня».

Пауэрс не подозревал, какая вокруг него разыгрывается драма в воздухе и на земле, в Свердловске и в Москве. Отметив заданный на карте ориентир, он повернул на Кыштым. Ему предстояло фотографирование Челябинска-40.

— Цель удаляется, — доложил оператор.

— Цель удаляется, — передал по инстанции майор Воронов.

— Цель удаляется, — доложили в Москве Бирюзову.

Самолет как будто знал, видел, где расположены ракеты, и старательно обходил опасные места. Кулешов подсказал: возможно, разведчик оборудован специальным приемником, реагирующим на сигналы радиолокаторов обнаружения ПВО. Положение складывалось просто катастрофическое. О том, чтобы снова поднять Т-3, не приходилось и мечтать. Савицкий дал команду на взлет четверке МиГ-19. В то, что истребители перехватят нарушителя, Бирюзов не верил, но следовало хоть что-то предпринять.

В этот момент майору Воронову доложили: цель возвращается, через несколько секунд она войдет в зону досягаемости.

По инструкции полагается пускать две ракеты. Сейчас для надежности решили выстрелить тремя.

Расчеты действовали автоматически, как на учениях. Но после нажатия кнопки с направляющих сорвалась только одна ракета. Две другие с места не сдвинулись.

У Воронова похолодело сердце: «Отказ». Казалось, судьба на самом деле берегла Пауэрса. Надо же такому случиться, на пути разворачивающихся за целью ракет в момент пуска оказалась кабина наведения. Автоматически выдался запрет старта. Оставалось уповать на ту единственную, что приближалась к цели. Операторы уже вывели ее в зону.

Наконец в небе вспыхнула огненная точка, через несколько секунд донесся негромкий хлопок взрыва. Произошло это в 8 часов 53 минуты утра по московскому времени.

На экранах радиолокаторов цель исчезла, они покрылись зеленоватыми хлопьями «снега». Так выглядят пассивные помехи, ленты фольги, сбрасываемые с самолета с целью ослепить наблюдателей, или… обломки самого сбитого самолета. Ни Воронов в дивизионе, ни его начальники в полку не поверили в свою удачу. А тут, как назло, офицер наведения старший лейтенант Эдуард Фельдблюм по-уставному четко отрапортовал: «Цель сбросила помехи, совершает противозенитный маневр».

— После пуска ракет цель сбросила помехи, совершает противозенитный маневр, — доложил Воронов на командный пункт в Свердловск. Дальше информация не пошла, до прояснения обстановки от ее передачи в Москву решили воздержаться.

Тем более что на планшете командира полка цель возникла снова, сержант-оператор в Свердловске действовал так же, как и его собрат в Москве, по наитию передвигал отметку по экрану.

В этот момент соседняя батарея капитана Николая Шелудько выпустила свои три ракеты по разваливающемуся самолету.

Как позже докладывали эксперты, пущенная Вороновым ракета не попала в самолет, она взорвалась чуть сзади. Пауэрсу повезло. Самолет тряхнуло, длинные крылья У-2 сложились, потом, оторвавшись и неспешно порхая, полетели к земле. Всего этого летчик, конечно, не видел, перед глазами у него вращалось небо, одно только небо, бескрайнее небо. И еще он ощущал, что от взрыва его кресло двинулось вперед, ноги зажало приборной доской. О катапультировании и уничтожении самолета не приходилось и думать. И снова Пауэрсу повезло. Его спасла одна из ракет капитана Шелудько, настигшая обломки самолета почти у земли на высоте шесть тысяч метров. От нового взрыва ноги летчика освободились, и он неуклюже вывалился за борт. Парашют сработал исправно.

А на земле всё не могли поверить, что цель уничтожена. В Москву докладывали о продолжающихся боевых действиях. Мнимый нарушитель применял помехи, менял высоту, но уйти ему не удавалось. Правда, и сбить его не могли. Он превратился в мираж, призрак. Следующие полчаса в небе творилось бог знает что.

Радиолокаторы ракетчиков обшаривали небо и то находили, то теряли цель. Иногда их оказывалось даже несколько, и никто не задал себе вопрос: «Откуда взялись остальные? Ведь от границы вели только одного». Людей охватила какая-то лихорадка, нервная горячка.

А тем временем, выполняя команду Савицкого, взлетали МиГи-19. Первым взлетел капитан Борис Айвазян, следом поднялся его ведомый старший лейтенант Сергей Сафронов.

Им предстояло разогнаться и за счет набранной скорости, подпрыгнув до высоты, на которой летел У-2, попытаться сбить нарушителя. Я уже упоминал об этом изобретении Артема Микояна и маршала Савицкого. На все летчику отводились считанные секунды, да и где окажется истребитель, а где цель? Подобный маневр применяли неоднократно и ранее, но цели ни один из пилотов даже не увидел. Однако за неимением лучшего продолжали «подпрыгивать». В небе летчики противника не обнаружили, только где-то вдали Айвазян заметил идущий к земле инверсионный след. С командного пункта передали: «Радиолокаторщики сообщают — цель выпустила помехи и снизилась до высоты двенадцати тысяч метров. Ищите!» Найти нарушителя не удалось. На высоте двенадцать километров Айвазян с Сафроновым оказались в одиночестве. Но ненадолго. Через несколько минут к ним приблизились еще два МиГа, и капитан Айвазян услышал по рации: «Внимание! Цель впереди». Это на него с земли наводили перехватчик. Повезло, что на том самолете оказался капитан Гусев, опытный пилот, и к тому же человек с юмором. Зайдя в хвост Айвазяну, он узнал самолет из своей эскадрильи и, не сообщив ничего на пункт наведения, начал игру. Несколько минут он, скрупулезно выполняя команды, гонялся за Айвазяном. Тому ничего не оставалось делать, как принять участие в воздушном балете. Правда, пилотировал Айвазян с опаской, в его положении «мышки» в любой момент приходилось ожидать очереди по хвосту. Наконец разошлись, пришло время садиться, кончалось горючее.