Бхагван Раджниш - Я — врата. Биография (Избранные беседы, том VI)

Многие Мастера, включая Гурджиева, работали до Бхагавана над координацией различных духовных систем. Они также призывали искателей с различных путей собраться вместе и работать в любви и гармонии. Но Гурджиев, например, не добился успеха, его усилия не были плодотворными. Его школа распалась, потому что было очень трудно координировать различные системы духовности и создать сплоченную группу. Гурджиев сам был Буддой, но его время еще не пришло, и он не мог дать конкретную форму своему видению. Это можно видеть на примере того, что стало с Гурджиевскими группами за последние пятьдесят лет. Гурджиев и сам чувствовал незавершенность своей работы.

Для Бхагавана работа, уже сделанная Гурджиевым и другими Мастерами, оказалась очень полезной. Она обеспечила ему фон, создала твердое основание. Большинство из тех, кто пришел к Бхагавану с Запада, уже имели такую психическую структуру, которая могла бы воспринимать его. Они были подготовлены и были готовы преодолеть слабость, существовавшую в них из-за отсутствия необходимого Мастера, человека, который не только понимал бы их умы, но и знал бы, как работать с ними над созданием в них интегрированного видения жизни.

Бхагаванское изучение человеческою ума и психики сделало его предтечей в области, которую он называет «третьей психологией», или «психологией Будд». Фрейд, Юнг, Адлер и другие психологи породили новый вид психологии — психологию патологического ума. Маслов, Фромм, Янов и другие концентрировались больше на росте здорового ума. Их подход был «целостным» и породил второй тип психологии — гуманистическую психологию. Третий тип психологии, говорит Бхагаван, никогда не существовал прежде. Будды, которые были по ту сторону патологического и здорового ума, которые были именно «не-умом», жили и прежде, но ни один из них даже не пытался начать изучение пробужденного ума, исключая, как указывает Бхагаван, Гурджиева.

«Гурджиев был первым человеком во всей истории человечества, который попробовал сделать это. Гурджиев уникален, потому что он был пионером в этой третьей возможности…»

Но П. Д. Успенский, от которого Гурджиев зависел в изложении своих прозрений в рамках научного метода, покинул его на полпути. Бхагаван добавляет:

«Гурджиев делал попытку за попыткой. Он пытался найти кого-либо еще. Он работал со многими людьми, но не смог найти величины, подобной Успенскому. Рост Успенского прекратился, и работа Гурджиева в области третьей психологии прекратилась».

Учитывая те трудности, с которыми столкнулся Гурджиев, Бхагаван взял на себя двойную роль. Он так описал природу своей работы, имеющую отношение к третьей психологии:

«Я опять пытаюсь работать в третьем измерении, и я не должен подвергать себя риску, как Гурджиев. Я ни от кого не завишу. Я, Гурджиев плюс Успенский. Жить в двух различных измерениях — тяжелая работа. Это очень тяжело, но во всяком случае это здорово: никто не может продать меня и отставить мою работу — никто. Поэтому я постоянно продвигаюсь в мире „не-ума“ и в мире книг и анализа… Я работаю непрерывно на обоих уровнях: существует постоянная возможность, что усилие может стать успешным».

Таким образом, Бхагаван занимался и экспериментировал с восточной и западной психиками, но его работа над западной психикой имеет особое значение. Экстравертированная, земная, гедонистская, научно-ориентированная психика, психика тех, кто постоянно озабочен, как делать — методами и системами, — все эти характеристики западной психики обычны для него. Он остро подметил различные проявления западной психики, и у него есть свой собственный метод работы с ней.

Кроме того, другое измерение Бхагаванского контакта с Западом может быть рассмотрено через историческую перспективу. Новое поколение на Западе, то есть поколение, повидавшее ненормальное изобилие с одной стороны, и невероятную смерть и разрушение во Вьетнаме, с другой, находилось в поиске нового смысла своей жизни. Они искали новый ответ, новую реальность — и, определенно, не утопического типа. Они хотели научиться искусству жить в тотальном принятии, здесь и сейчас, с подлинностью. Многие из этого нового поколения, называемые в обществе «хиппи», или «детьми цветов», имели чувство направления, но у них не было необходимого руководства. Их поиск привел их на Восток. Они были первыми западными людьми, которые вошли в соприкосновение с Бхагаваном без академических усложнений, умствований и высокомерия. Только странники принимали участие в том раннем контакте. Только бунтари, революционеры, радикалы — все те, кто искал альтернативу своему обусловленному пути жизни, пришли к Бхагавану.

Так, эти «сумасшедшие люди», которых Бхагаван называет «мои люди», стали первыми людьми, достигшими его, почувствовавшими любовь к нему. Они были приняты и безусловно любимы им — все, без исключения. Они получили некоторую посвятительную энергию от Бхагавана, а затем возвратились назад в собственные страны и начали распространение вести о Бхагаване. Они убедили других, подобных себе, что есть человек, который может избавить их от несчастья, боли и разочарования. С одной стороны, эти первые западники действовали, чтобы распространить Бхагаванское послание среди других и на других, с другой стороны, они действовали, чтобы принести информацию, установить обратную связь для Бхагавана. Они обеспечили ему из первых рук понимание того, что происходит в обществе, а также в психологических средах Запада. Следствием только этой посвятительской работы, проделанной «хиппи», «детьми цветов» и «отщепенцами», явилось то, что к Бхагавану потянулись более образованные, рафинированные и изощренные умы. Несколько лет потребовалось интеллектуалам, академическим ученым, рационалистам, чтобы понять, есть человек, который вместо ответов на их вопросы способен привнести радикальное изменение в их перспективу, после чего все вопросы отпали или испарились и они почувствовали глубокое расслабление, почти экстаз.

Суть состоит в том, что мистик и интеллигент представляют собой два конца множества, в середине находятся бунтарь и отщепенец. Мистическая энергия Бхагавана сначала коснулась этой средней категории. Эта середина есть мост, эти люди из середины мостят дорогу, потому что рафинированные интеллектуалы могут не услышать мистика, который всегда абсурден, нерационален, непоследователен и всегда по ту сторону логики. Таким образом, только сырая молодая энергия тех, кто готов стать уязвимым, и восприимчивым, тех, кто нес в себе особый вид невинности, стала мостом для Бхагавана в достижении устоявшихся старых хранителей.

Таким образом, движение вокруг Бхагавана началось не случайно: скорее, оно было продуктом прямого, систематического, ритмичного процесса, прошедшего через долгий непрерывный рост. Его видение создания Поля Будды, доступного всем, потребовало процесса более глубокого и более тонкого, процесса, уже давшего рождение новому человеку. Постоянно, в течение всех лет его пребывания в Пуне, работа и движение постоянно значительно росли. Люди, посвященные им и получившие его помощь, составили достаточное количество, вполне способное углубить процесс и расширить его еще больше на Западе.