Томаш Ржезач - Спираль измены Солженицына

Но не удался «фантастический план мужа возродить на русской земле полигамию по творческим соображениям» [122] Там же, с. 205. .

В 1970 году городской суд Рязани расторг брак Наталии Алексеевны Решетовской и Александра Исаевича Солженицына. Решетовская произнесла перед судом речь, которая, по мнению профессора Симоняна, является интересным психологическим документом. Солженицын, как я уже говорил, использовал это обстоятельство, чтобы устроить шум в западной прессе и истолковать это так, что, мол, даже Верховный Суд СССР не принимает во внимание его прав.

Однако путь последующим любовным похождениям был открыт.

Но почему Солженицын разошелся с женой, которой в 1957 году писал, что «единственной твоей соперницей является мое творчество»?

Он оскорблял ее, называл «чеховской душечкой» и рассказывал ей, как еще в Кок-Тереке он сделал фотокопии толстовского послесловия к «Душечке» и давал их читать или посылал «многим своим предполагаемым невестам», но «лишь Н., проживающая в поселке Торфопродукт, прочтя, согласилась тотчас полностью». Рассказывая подобное жене, он меньше всего думал о том, что это бестактно и жестоко. У него была манера унижать ее. Когда Солженицын подружился с известным советским виолончелистом Мстиславом Ростроповичем, он запрещал ей в его присутствии играть на рояле. «Не срамись! Ты же не великий музыкант», — говорил тот, кому, по словам К. С. Симоняна, «слон на ухо наступил». Но однажды Ростропович, стоя за дверью их рязанской квартиры, услышал, как кто-то играет на рояле. «Кто это так прекрасно играет?» — спросил он. И Солженицын сразу возгордился искусством своей жены.

«Бинарные множества» Н. А. Решетовской, вплотную подводящие к кибернетике, огромный музыкальный талант и литературное дарование — для Александра Исаевича Солженицына это было слишком. Так уж повелось в мире: настоящий мужчина всегда гордится, если у него умная жена. Солженицына же втайне распирала злоба, когда хвалили его жену. В беседах с друзьями он любил подчеркивать, что жена не должна быть умнее мужа. Не следует забывать: его жизнью управлял комплекс неполноценности, который зачастую приводил к агрессивности. Поэтому он должен был унизить свою жену, сделать из нее «душечку», использовать ее преданность, отвлечь от науки и музыки, превратить ее в «личную секретаршу».

«В образованной женщине иногда больше от простой бабы, чем в мещанке», — написала Н. А. Решетовская. А перед этим самоанализом нельзя не склонить голову.

Сослужила службу — теперь уходи.

Ушла Наташа I — пришла Наташа II (Светлова). Как мы уже знаем, она была из еврейской семьи. Однако Солженицыну, который некогда в Ростове-на-Дону обозвал А. Кагана «жидом пархатым», ничуть это не помешало. Он уговорил Наташу II принять христианскую веру, крестил ее и был ее крестным отцом. И тотчас переехал к ней в Москву, ухитрившись даже из такого обычного дела, как прописка, устроить политический скандал. Он женился, допустив с точки зрения церковных законов кровосмешение, а вскоре разрешил и «проблему детей».

Так же как Наталия Светлова не была первой женщиной в жизни Александра Исаевича, так и лауреат Нобелевской премии в области литературы Солженицын не был ее первым мужчиной. Его предшественником был Андрей Тюрин. Он жил со своей женой до той поры, пока не узнал горькую правду: его подруга, учась в университете, вела себя, мягко выражаясь, достаточно вольно. Вот это тандем! Дай бог им счастья! Но «счастливые, — как говорил Теодор Фонтане, — не должны стремиться быть еще более счастливыми». Однако Александр Солженицын неугомонен.

В то время, когда Наталия Светлова носила под сердцем первого ребенка, Александр Исаевич, не пожелав с этим мириться, нашел уже себе новую возлюбленную. Ее звали Елизавета Ш. Она дочь священника, отца Виктора. Солженицын с ней познакомился, когда ходил к ним в дом и в церковь. И как это ни странно, ее брат Алексей был первым человеком, которому Л. Самутин сказал, что сотрудники КГБ конфисковали у него рукопись книги Солженицына «Архипелаг ГУЛаг». Вот какая взаимосвязь событий!

А Солженицын, прикидываясь набожным и честным, обиженным и несчастным, продолжает провозглашать высокопарные девизы и стремится ввести в заблуждение общественное мнение.

«Одно слово правды перетянет весь мир».

«На таком же вроде бы фантастическом нарушении закона сохранения вещества и энергии покоятся и моя собственная деятельность, и мой призыв к писателям всего мира», — заявил Александр Исаевич Солженицын в выступлении в связи с присуждением ему Нобелевской премии.

Однако нет смысла уличать его новыми свидетельствами. Он сам это делает превосходно:

«Наисвятейший Владыко! В рождественскую ночь я услышал Ваше послание. Защемило то место, где Вы сказали, наконец, о детях … чтобы наряду с любовью к Отчизне родители прививали бы своим детям любовь к Церкви. Мы обкрадываем наших детей, лишаем их неповторимого, чисто ангельского восприятия богослужения, которого в зрелом возрасте уже не наверстать, и даже не узнать, что потеряно…

Я услышал это — и мне явилось мое раннее детство, которое я провел на многочисленных богослужениях, и необычайно свежие и чистые первопечальные впечатления, которые потом не смогли стереть никакие жернова и никакие умственные теории» [123] А. И. Солженицын. Великопостное письмо. Всероссийскому Патриарху Пимену. Изд‑во «Посев», май 1972 года, с. 3. .

А комсомольские стенгазеты?

А Сталинская стипендия?

Желание получить Ленинскую премию?

«Каждый, кто провозгласил насилие своим методом, с необходимостью должен возвести в свой принципложь», — написал А. И. Солженицын в своем выступлении по поводу получения Нобелевской премии. А попытка самоубийства Наталии Алексеевны Решетовской?

На эти вопросы Александр Исаевич Солженицын ответил своей жизнью.

Религия, православная вера — это только конъюнктурная ложь, от которой обе стороны получают выгоду: Солженицын — мировую популярность и деньги; идеологическая диверсия — политический капитал.

Модель «Пророк» распалась. Но остались факты, которые нельзя отрицать: мировая известность Александра Солженицына и его изгнание из СССР. Сказать кому-нибудь: «Оставь свою родину, тебе нечего здесь делать», — действительно серьезное вмешательство властей в жизнь индивидуума.

Чтобы понять все, остановимся на некоторых психологических аспектах немаловажных вопросов. Они существенно дополняют «творческие» поиски Солженицына.

Следует помнить: все, что Солженицын сделал или сделает, определяется двумя факторами — самолюбием и страхом. С этой точки зрения понятны его маски «героя» и «пророка». Что он сделал? Он написал письма в ЦК КПСС, в Верховный Суд СССР и министру внутренних дел, патриарху Пимену, а также Съезду советских писателей. То есть официальным лицам и учреждениям. Но несмотря на резкость многих его выпадов, можно ли было его осудить? Нет. Потому что они не содержали ничего противозаконного. А что, разве не ложатся на письменные столы государственных и политических деятелей во всех странах мира многочисленные послания от маньяков всех мастей?