Максим Ларсонс - На советской службе (Записки спеца)

Сокольников согласился с этим решением и окончательно одобрил мой завтрашний отъезд. Мы переговорили с ним в присутствии Туманова обо всех вопросах, связанных с моими служебными поручениями, и дружески распрощались.

Следующий день, 22 января 1924 года, был неприсутственным днем в память кровавого воскресенья 9 (22) января 1905 года, когда царское правительство на площади перед Зимним Дворцом в Петербурге распорядилось стрелять в народную толпу, мирно, с иконами впереди и во главе со священником Гапоном, шествовавшую к Зимнему Дворцу, причем тогда около 2.000 человек осталось на площади убитыми и тяжело раненными.

Я поздно вернулся в гостинницу, плохо спал и очень рано встал. Было еще темно. В гостинничном корридоре я заметил нескольких людей. Один из них, англичанин, подошел ко мне и сказал мне тихо: «Ленин умер». Я сначала его даже не понял. До того я был поражен этим неожиданным известием. Когда он повторил свои слова, я спросил его удивленно, знает ли он, что делает, ибо распространение подобного неверного слуха может иметь для него чрезвычайно неприятные последствия. Англичанин ответил, что он отлично знает, что он делает, что он получил эту весть сегодня в 6 час. утра от народного комиссариата иностранных дел. Ленин, по его словам, умер уже вчера вечером в 8 часов.

Я вышел на улицу, всюду висели красные флаги, обтянутые черным крепом в память 9 января, но население ничего не знало еще о смерти Ленина. Лишь в 4 часа после обеда населению было официально объявлено о смерти Ленина.

В 7 час. вечера я уехал из Москвы. На другое утро на всех станциях, через которые проходил поезд, были отслужены гражданские панихиды по Ленину. В 2 часа дня я прибыл на латвийскую пограничную станцию Зилупэ, а 26 января прибыл в Берлин.

Из Москвы я не слыхал ничего, покуда 16 февраля не получил большого пакета с мандатами. К мандатам не было приложено никакого сопроводительного письма. Но из самой выдачи мандатов было ясно видно, что мое дело тем временем было разобрано Центральной Контрольной Комиссией и что решение комиссии было вынесено в благоприятном для меня смысле. Все мандаты были датированы 8 февраля 1924 года и подписаны народным комиссаром финансов Сокольниковым и начальником валютного управления Юровским.

Кроме ближайшей задачи — а именно наблюдения за проведением заключенной в декабре 1923 года с французской фирмой платиновой сделки — я получил мандат вести переговоры по следующим вопросам в Лондоне и в Нью-Йорке:

1. О заключении сделок на продажу платины.

2. Об образовании смешанного общества по реализации платины.

3. О чеканке серебряных и медных монет на Лондонском Монетном Дворе.

4. Об аффинаже русского низкопробного серебра в Лондоне.

5. О покупке чистого серебра в Лондоне.

6. О реализации имеющегося в Гохране и предназначенного к продаже старинного серебра.

Как указано в нижеследующих главах, я провел все поручения, отправился с этой целью в апреле-мае в Соединенные Штаты С. Америки, и после моего возвращения из Нью-Йорка и заключения первой крупной платиновой сделки в Лондоне я был 9-го июля 1924 года назначен представителем валютного управления за границей с местопребыванием в Лондоне.

В начала января 1925 года народный комиссариат финансов, согласно декрету от 7 августа 1923 года, учредил генеральную агентуру народного комиссариата финансов за границей, имевшую свое местопребывание в Берлине и к коей я был прикомандирован в качестве заведующего коммерческой частью. Я в виду этого в конце января 1925 года оставил Лондон и отправился в Берлин, где я вошел в состав генеральной агентуры.

Одною из главных задач, которая стояла передо мною, было введение в нормальное русло продажи русской платины, которая окончательно прекратилась между 1918 и 1922 годом.

До всемирной войны Россия была крупнейшим производителем платины.

Добыча платины в 1913 году была следующей:

Россия 157.735 унций = 5.072 килогр. = 90,5%

Колумбия ок. 15.000 унций = 483 килогр. = 8,6%

Др. страны 1.400 унций = 45 килогр. = 0,9%

Всего 174.135 унций = 5.600 килогр. = 100%

Мировая рыночная цена с 1911 года до 1915 года была совершенно устойчивой и составляла в Лондоне 9,5 ф. ст. (т. е. 44,85 доллара) за унцию. [15] 1 тройская унция = 31,1035 грамм. 1 пуд = 16,36 килограммов = 526 тр. унций.

Во время всемирной войны недостаток в платине стал чрезвычайно чувствителен, так как все наличные запасы были реквизированы для военно-технических целей. В виду этого пришлось прибегнуть в виде суррогата к самым различным сплавам.

После всемирной войны русская платина исчезла совершенно с мирового рынка, ибо хозяйственные и политические отношения между Россией и большинством остальных стран были совершенно прерваны в течение ближайших лет, следовавших за октябрьской революцией. Русскими государственными учреждениями вообще не совершалось никаких продаж и только нелегально некоторое, впрочем довольно значительное количество платины (которое в 1923 году можно оценить приблизительно в 15.000 унций) просачивалось через русские границы. Эта платина, нелегально проникшая из Россия, закупалась в Риге, Ревеле и Харбине тамошними представителями, крупных платиновых фирм.

Цены вскочили, но подвергались значительным колебаниям. В январе 1920 года мировая цена платины достигла своего высшей точки, а именно 38,10 ф. ст. (= приблизительно 145 долларов) за унцию, а 28 июня того же года цена упала до 18 ф. ст. (= приблизительно 71,50 долларов) за унцию. В середине 1923 года цена составляла около 115 долларов за унцию и держалась на этом уровне твердо.

Платиновые фирмы начали интенсивнейшим образом использовывать платиновый лом и всякие платино-содержащие остатки, и одновременно ввели в оборот ряд самых разнообразных новообразованных сплавов. Эти сплавы (появившиеся в обороте под именем «белое золото», «платор», «альбадор», «осмюр» и т. д.) состояли из сплава золота и никкеля, сплава золота с цинком и оловом, сплава золота с палладиумом и платиной и т. д. и по техническим своим качествам — поскольку дело касалось практического применения — не слишком уступали качествам чистой платины.

Между тем, вследствие возрастающего спроса и высоких цен, поднялась добыча в других странах, прежде всего в Колумбии (Южной Америке), которая в 1923 году уже добывала около 45.000 унций. После революции добыча в России очень упала и увеличивалась лишь постепенно. Она составляла в 1923 году: 57 пудов = около 30.000 унций, а в 1924 году: 105 пуд. = около 55.000 унций.

Потребление платины, вследствие высоких цен, совершенно видоизменилось. В то время, как до всемирной войны более половины всего потребления шло на цели химической, электротехнической и зубоврачебной промышленности, причем лишь остаток находил применение в ювелирной промышленности, потребление платины в Соединенных Штатах Северной Америки — самой крупной стране-потребителе — в 1923 году представлено в следующем виде: