Федор Бурлацкий - Мао Цзэдун и его наследники

Проект конституции, разработанный в 1970 году, говорит о том, что главной целью «культурной революции» было коренное изменение идеологического и политического режима в Китае, а не личное соперничество между Мао Цзэдуном и Лю Шаоци, как думали некоторые поверхностные наблюдатели, особенно в начале «культурной революции».

В самом политическом режиме Китая можно выделить как самостоятельный объект анализа идеологический режим. Под этим мы понимаем характер идеологии, господствующей в китайском обществе; механизм, с помощью которого эта идеология внедряется в сознание общества; соотношение этой идеологии с другими идеологиями в рамках общества; взаимодействие идеологии и политики.

В Китае, который на протяжении веков управлялся не столько с помощью законов, сколько на основе системы идеологического воспитания и принуждения, идеологические ценности занимали одно из первых мест в системе политической власти.

Для понимания политических режимов и политической практики Китая в прошлые эпохи далеко не второстепенное значение имеет ориентированность правящих сил и широких масс на ту или иную систему идеологических ценностей, воплощенных в даосизме, конфуцианстве, легизме или уравнительных идеях крестьянских движений типа движения тайпинов в середине XIX века.

Руководители Китайской Народной Республики, отвергнув многие атрибуты прошлого, тем не менее не сумели порвать с этой традицией. «Культурная революция» должна была, по более или менее осознанному замыслу ее зачинателей, завершить работу по формированию идеологического режима, основанного на «идеях» Мао Цзэдуна. Она перепахала почву духовной культуры всего Китая, добиваясь уничтожения любых идейных ценностей, которые не укладывались в прокрустово ложе маоизма.

В политическом отчете ЦК КПК IX съезду отмечалось: «Последние полвека Председатель Мао… сочетая всеобщую истину марксизма-ленинизма с конкретной практикой революции, унаследовал, отстоял и развил марксизм-ленинизм в области политики, военного дела, экономики, культуры, философии и т. д., поднял его на совершенно новый этап. Маоцзэдун-идеи есть марксизм-ленинизм такой эпохи, когда империализм идет ко всеобщему краху, а социализм — к победе во всем мире» 4 .

IX съезд КПК в принятом на нем уставе партии не только закрепил особое положение вождя в лице «товарища Мао Цзэдуна» в партии, но и объявил «идеи Мао Цзэдуна» идеологической основой КПК, восстановив тем самым тезис из устава партии, принятого на ее VII съезде в 1945 году, а затем отмененного VIII съездом в 1956 году.

В 1965 году резко возросли тиражи изданий работ Мао Цзэдуна по всей стране, причем в некоторых провинциях в 20–40 раз по сравнению с 1963 годом. В одном только 1966 году было издано 3 млрд. «цитатников» Мао Цзэдуна на многих языках мира.

Идеологический режим, установившийся в результате «культурной революции», означал прежде всего искусственное и принудительное сужение господствующими силами духовной культуры партии и всего китайского народа: что не отвечает «идеям Мао Цзэдуна», что противоречит либо не подтверждает их, должно быть отвергнуто.

Это относится и к национальным традициям культурной жизни самого Китая, и к духовной культуре всего человечества. Это в неменьшей степени относится и к марксизму-ленинизму.

Весь марксизм, подобно шагреневой коже, сужается и преобразуется в нечто иное — маоизм. К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин сохраняют свое место на маоистских знаменах. Их портреты можно увидеть на стенах многих официальных учреждений страны. Но идеология марксизма подменяется идеологией маоизма. Высшим критерием истины провозглашаются исключительно «идеи Мао Цзэдуна». Никто не может, ссылаясь на Маркса или Ленина, ставить под сомнение маоистские идеи. И наоборот: любой маоистский тезис или установка закрывает дорогу для пропаганды противоречащих им марксистских идей.

Механизм функционирования маоистской идеологии также преобразуется. Если раньше, особенно в период VIII съезда КПК, еще возможна была осторожная полемика, направленная против тех или иных маоистских установок (как видно на примере докладов на съезде Лю Шаоци и Дэн Сяопина), если в период «урегулирования» на заседаниях высших партийных органов еще была допустима критика маоистских идей «скачка» и «коммунизации», то после «культурной революции» даже этот род урезанного демократизма становится невозможным. «Идеи Мао Цзэдуна» священны и неприкосновенны. Их можно только цитировать и восторженно пропагандировать.

Это не значит, что идейная борьба после «культурной революции» полностью прекратилась. Это невозможно, сколь бы ни был суров политический режим. Кроме того, перед Китаем стоят настолько сложные и острые проблемы во внутренней и внешней политике, что неизбежно возникают и будут возникать альтернативные предложения, суждения, взгляды. Но вся эта борьба идет под куполом маоизма, малейшее отклонение от которого смерти подобно. Идеологическая дубина при посредстве газеты «Жэньминь жибао», журнала «Хунци», агентства Синьхуа и многих других органов печати, радио, телевидения действует с неослабевающей силой. Она становится важным инструментом власти.

Деятели, которые в тот или иной момент берут верх во внутренней политической борьбе, немедленно пускают в ход эту дубину, чтобы окончательно добить своих противников. Линь Бяо, если судить по его официальным выступлениям, был верным проводником маоистских установок, никогда не допускал ни малейших отклонений от маоистской идеологии, не претендовал на роль идеолога. Тем не менее после политического крушения он был немедленно объявлен врагом «идей Мао Цзэдуна». В Китае при Мао не было более опасного обвинения, чем это.

Ты можешь быть буржуа и получать свои проценты от капитала — это никто не поставит тебе в вину. Ты можешь допустить злоупотребление властью, присвоить казенные деньги, обогатиться за счет государства. Тебя будут судить, но к тебе будут снисходительны. Ты можешь быть даже уличен в уголовных преступлениях — кражах, мошенничестве, разбое, членовредительстве. Эти преступления заслуживают наказания, но это не самые тяжкие преступления.

Самый тяжкий преступник, которому нет и не может быть пощады, — это человек, выступивший против «идей Мао Цзэдуна». Такого сурового идеологического режима не знало даже европейское средневековье со всеми его религиозными войнами и инквизицией. Прецеденты подобного религиозного фанатизма можно найти, пожалуй, только лишь в китайской истории в определенные периоды.

Не только антимаоизм, но и немаоизм насильственно изгонялись из духовной жизни китайского общества. Никаких альтернатив в сфере духовных ценностей у китайца не должно было быть. Выбор один, и выбор окончательный.