Дмитрий Добродеев - Каирский синдром

А что сказал об исламе Эмманюэль Тодд? Что исламская система семейной спайки ведет к рабству. Их «большая эндогамная семья» не дает развиться личности. Она уничтожает индивидуальность. И губит женщину.

Может быть, ислам слишком человечен и традиционен, потому и медлит с «прогрессом»?

Говорят, в исламских странах плохое отношение к женщинам. Не знаю. Вопрос спорный. Не менее важно — отношение к старикам и детям. С этим у них все в порядке. Посмотрите на отношение к детям и старикам в России. И в исламской Чечне.

Как бы они жили без веры, простые египтяне? Такая бедность, такая беспросветность. А они не душат друг друга и даже проявляют доброту сердца. Это — их ислам. Обиженных и угнетенных. Он очищает раздраженные сердца.

Они искренне полагают, что и другие должны перейти в их веру.

В каирском такси шофер, услышав, что я говорю по-арабски, спросил:

— Ты мусульманин?

— Нет, христианин.

— О, я надеюсь, ты обретешь истинную веру!

Но где-то в глубине моей души шевелился скепсис. Там жил маленький советский пионер, который не верил в религиозную пропаганду, в непорочное зачатие и черный камень Каабы. Он верил в пролетарский интернационализм, в жизнь «сейчас и здесь» и в темное, безбрежное пространство космоса. Переубедить этого пионера было очень трудно.

Рядом с пионером в душе советского хабира жил маленький картезианец. Он тоже сомневался. Не мог понять, что такое жизнь, что есть воплощение и развоплощение людей. Откуда берется «я», непонятно откуда взявшаяся точка зрения, и куда уходит? Он склонялся к мысли, что эта индивидуальность, эта точка наблюдения (назовем ее душой) прилеплена к физическому телу, а затем возвращается в свой резервуар. Такую же мысль высказал и Гитлер, кажется, Шпееру, сидя в берлинском бункере, готовясь к самоубийству.

Печальные мысли приходят в Европе. А Ближний Восток вселяет оптимизм! Теплый ветер, солнце.

Хочется сказать:

— Верую, потому что абсурдно и иррационально! Господи, спаси, сохрани и помилуй!

И мы продолжаем полет в пространстве, в звездной пыли, называемой жизнь.

71-й год, Наср-сити, вечер.

Русские офицеры прикалываются к Махмуду, пожилому владельцу кафе, где вечерами они пьют «Стеллу»:

— Махмуд, а сколько у тебя жен?

— Три, — невозмутимо отвечает Махмуд.

— А как ты их всех можешь удовлетворить?

Махмуд целует себе руки, маленький, пузатый:

— Всех жен удовлетворяю, слава Аллаху! В шестьдесят еще стоит. Как всегда помогают травка гыр-гыр, кока-кола, гибна бейда (брынза), фуль судани (арахис), вера в Аллаха и… кое-что еще.

Русские хабиры смеялись, а мне было не смешно. Почему бы и нет?

Что думал Мухаммад, когда вводил институт многоженства? Он думал об одиноких женщинах, о детях-сиротах, о нерастраченной энергии самцов.

Халед Мохи эд-Дин сказал мне когда-то:

— Запомни, дружок. Ислам был изначально религией освобождения, в том числе сексуального. Они хотели каждой женщине дать мужа, отсюда многоженство. Однако это было неправильно понято. Ислам — религия равенства и сексуального раскрепощения — превратился со временем в архаичную структуру, подавляющую секс.

В основе многоженства — идея свободной конкуренции: за секс надо сражаться! Нищему не достается женщина, он будет прозябать и мастурбировать. А человек удачливый сможет содержать нескольких жен и воспитывать многих детей.

Сдается, для России эта система актуальна: если ты пьяница и бездельник, нечего рожать детей, отягощенных генетически и материально. А если ты мужик нормальный, имей хоть двух-трех жен. Когда первая жена стареет, на подмогу приходит молодая. Это непростой психологический баланс: мужчина должен соблюдать принцип справедливости — не обижать вниманием ни одну из жен и детей.

В Каире я наблюдал, как дружно играют в саду дети от разных жен. Это было трогательно. Мамы сидели за вязаньем и весело болтали. Дети строили большую башню из кубиков. А отец умильно глядел на них с балкона.

История Ахмада и Хасана — она могла случиться и в Х, и в ХХ веке.

История Ахмада и Хасана, двух красивых, сильных мальчиков. От разных жен. Купец Аль-хишмани любил их беззаветно. Когда они выросли, пошли на войну. В бою Ахмад прикрыл грудью Хасана. Оба погибли.

Аль-хишмани сказал:

— Аллах так любил их, что призвал к себе обоих. И матери их ходят теперь вдвоем на могилу братьев.

У арабов — общество мужчин. Женщина, родившая мальчика, повышает свой статус и становится матерью воина: Ум Фарис, Ум Мухаммад, Ум Хосни. Все жены, родившие мальчиков, в почете.

На основе исламского права и исторической практики правоведы определили условия, при которых возможно заключение нового, повторного, брака.

К ним относятся:

— бесплодие или неспособность первой супруги к деторождению;

— условия военного или послевоенного времени, когда число незамужних женщин и вдов превосходит число мужчин;

— физиологические особенности мужчины (сексуальная гиперактивность при условии достаточного материального обеспечения двух или нескольких семей).

Иначе создается почва для прелюбодеяния, которое есть великий грех перед Богом и семьей.

Все три условия для России сейчас актуальны. Российские реалии можно приравнять к военным. Мужчин в исконном смысле мало — значителен процент пьяниц и импотентов. Немногие здоровые и имущие должны взять под свою опеку больше женщин. На практике так оно и выходит. Надо только узаконить это.

О чем говорят такие традиции? Уважайте право мужчины на секс, уважайте право женщины на семью. Делайте все, но в разумных пределах. Лучше узаконить многоженство, чем жить в разврате.

Я никудышный антрополог, но кое-что вижу. Выскажу это свое видение уважаемому профессору Гюнтеру в Мюнхене.

Когда мы говорим о русских и арабах, американцах и турках, речь идет не о разных менталитетах, а о разных физиологических типах. Их биохимический состав определяет их мышление.

Тела западной девушки и русской — лишь формально идентичны. Тело западной девушки меня не возбуждает. Физиологический состав западного человека вообще другой. Вкус голландского помидора никогда не будет вкусом помидора кубанского.

Если китайцы считают, что белые по чисто физиологическим причинам не способны достичь истинного просветления, то что считаем мы? Почему мы принимаем за машин американцев? И наоборот. Они принимают за машин нас и удивляются, что русские матери тоже плачут.

Люди — мыслеформы, которые постояно меняются. Меняется мысль, меняется состав крови, меняется смысл каждого в отдельности и всей семьи. Эти процессы носят не только антропологический, но и биохимический характер, и лишь частично поддаются контролю правящих элит.