Любовь Кузнецова - Куда плывут материки

Сани остановились. Краус бросился вперед, кого-то обнял. Разглядел — «Да ведь это Зорге!» И одновременно они задали друг другу один и тот же вопрос:

- Где Вегенер?

- Где брат? — спросил Иоханн.

Последовало тяжелое молчание…

Краус машинально остановил и укрыл мотор. Рядом стоял бледный, осунувшийся Иоханн. Краусу захотелось сказать ему что-нибудь в утешение. Но плохо зная язык, он не мог подобрать нужных слов. Да и знай он язык, что сказал бы он брату Расмуса? Так молчали они долго и тяжело, так же молча спустились в пещеру.

Когда на станцию прибыла санная партия, в лагере царила тишина. Никого не было видно. Наконец, из пещеры вышел, прихрамывая, обросший Лёве.

- Вегенер и Расмус уехали на запад еще 1 ноября, — сказал он…

До самого утра все сидели в пещере. Георги, Зорге и Лёве рассказывали…

Вегенер и Расмус перед уходом с Айсмитте 1 ноября 1930 года

Все обдумав, взвесив все «за» и «против», Вегенер решил, что будет лучше всего, если больной Лёве останется на Айсмитте. Он был прав. Спасти пальцы Лёве оказалось невозможным. Георги пришлось сделать ему операцию — карманным ножом и ножницами для жести — отрезать пальцы на обеих ногах.

Сам Вегенер решил вернуться к Шейдеку. Что заставило его принять такое решение? Он тревожился за Западную станцию. Как пойдут работы без него? Ему хотелось руководить ими самому. Главное же — Вегенер боялся, что на пятерых на Айсмитте не хватит продовольствия. Он не хотел лишать зимовщиков самого необходимого, урезать их и без того скромные порции.

1 ноября на Айсмитте отпраздновали день рождения Вегенера — ему исполнилось пятьдесят лет.

После праздника Вегенер подозвал к себе Расмуса.

- Я ухожу. Но вы можете остаться здесь. Вы молоды. А дело теперь идет о самой жизни.

Расмус ответил, что пойдет с ученым.

Сборы в дорогу заняли немного времени. У Вегенера и Расмуса было двое саней, семнадцать собак, сто тридцать пять килограммов припасов и жестянка с керосином. Термометр в этот день показывал -39 градусов. Распрощавшись с обитателями Айсмитте, путники уверенно двинулись на запад. Оставшиеся долго смотрели им вслед…

С тех пор прошло полгода…

Наладив привезенную с собой радиоаппаратуру, Краус передал весть о гибели Вегенера и Расмуса на родину.

На поиски пропавших из Айсмитте вышла большая санная партия. Она двинулась на запад по старой дороге, которой ушли Вегенер и Расмус. Ехали очень медленно, всматривались в каждую мелочь, искали хоть каких-нибудь следов пропавших товарищей.

На 285-м километре нашли ящик с пеммиканом — кормом для собак. У Вегенера не так-то много было продовольствия, чтобы он мог бросаться пеммиканом. По-видимому, уставшие за долгую дорогу собаки не могли тянуть даже небольшой груз.

На 255-м километре были найдены сани Вегенера. Очевидно, из-за низкой температуры (в начале ноября на Айсмитте было большей частью -50 градусов) в пути погибло много собак. Пришлось отказаться от вторых саней. Теперь с 255-го километра у Вегенера и Расмуса была только одна упряжка.

Все дальше и дальше шла поисковая партия. Мелкие детали, брошенные вещи рассказывали ей о борьбе, происходившей на этой дороге полгода назад, о борьбе со стихией, с холодом, с ветрами, о борьбе за жизнь.

На 189-м километре были найдены лыжи. Люди узнали их — это были лыжи Вегенера. Они стояли, воткнутые, в снег на расстоянии примерно трех метров одна от другой, а между ними торчала из снега расщепленная лыжная палка.

Что могло это означать? Кто воткнул здесь лыжи и палку? Как продвигался Вегенер дальше?

Люди начали раскапывать снег между лыжами. Вскоре в снегу показалась оленья шерсть, затем оленья шкура, под ней шуба Вегенера, а под шубой спальный мешок. Под этим мешком аккуратно зашитое в два чехла лежало тело Вегенера. Под него была подложена еще одна оленья шкура и спальный мешок.

Глаза Вегенера были открыты, выражение лица мягкое, спокойное. Несколько побледневший, он выглядел более молодым, чем при жизни. На щеках в обмороженных местах виднелись маленькие пятнышки. Такие пятнышки часто появляются у путешественников к вечеру после длинных зимних переходов.

Осмотрели костюм Вегенера. Он был в безукоризненном порядке — и куртка, и свитер, и головной шлем, и штаны из собачьего меха, и толстые мягкие меховые сапоги. Не хватало только трубки, табака и перчаток. Вся одежда была тщательно очищена от снега. Так делают обычно перед тем как войти в палатку.

Осмотрев труп и одежду, путешественники пришли к выводу, что Вегенер умер, очевидно, не во сне (тогда Расмус оставил бы его в спальном мешке), не во время похода и не от замерзания. По-видимому, он после длинного перехода вошел в палатку, прилег отдохнуть и скончался. Смерть наступила от сердечной слабости после большого физического переутомления. Много дней он следовал за санями на лыжах, шел в лютый мороз, в полной темноте.

- Товарищи долго молча стояли над телом своего руководителя и друга.

Затем тело снова тщательно зашили в чехлы и снова положили его в фирн. Из больших твердых фирновых плит был сделан склеп. Сверху его покрыли санями. Один из гренландцев сколотил из расщепленной лыжной палки Вегенера крест и поставил его на могиле ученого. На каждую из воткнутых лыж повесили по черному флагу.

Судьба Вегенера была теперь известна. Ну, а как же его спутник? Тот, что был верным другом и помощником в тяжелом путешествии? Расмус с трогательной заботливостью по всем обычаям своего народа похоронил Вегенера, с удивительной предусмотрительностью устроил и отметил его могилу. А потом? Что стало с Расмусом потом? Где он? Куда погнал своих собак?

После смерти Вегенера Расмус остался один, один в темной ледяной ночи. Он положил на свои сани мешок Вегенера с инструментами, сунул в карман его трубку, надел его меховые перчатки. Трубка и перчатки. Он брал их не только из-за необходимости. Они были памятью о человеке, которого он успел полюбить. Гренландец взял и дневник Вегенера. Прожив много дней бок о бок с ученым, он понял Цену этой маленькой книжечки, он знал — ее необходимо донести до Западной станции. Надежно спрятав дневник, проверив, крепко ли стоят воткнутые в снег лыжи, гренландец погнал собак на запад.

Поисковая партия тоже двинулась на запад. Около 171-го километра были замечены оленья шерсть и куски пеммикана. Видимо, здесь Расмус кормил собак. На 170-м километре Расмус задержался на несколько дней. Здесь валялись остатки еды и топор. При раскопках у снегового столба на 155-м километре были найдены следы, указывающие на то, что здесь долго лежало несколько собак. Видимо, Расмус тоже выбился из сил. Он продвигался вперед медленно, делал частые и длинные привалы.