Николай Молчанов - Генерал де Голль

Де Голль не желает и не может разобраться во всех этих тонкостях. 7 мая он заявляет группе депутатов: «Университет должен быть преобразован и модернизирован. Я в этом глубоко убежден. Но нельзя позволить его противникам обосноваться в Университете, а насилию — на улице». Генерала возмущают все новые факты нарушения студентами всегда священного для него «порядка». Драки, поджоги, баррикады — все выводит его из себя, и в гневе он заявляет своим министрам: «Это означает, что речь идет об испытании сил. Мы не потерпим такого положения. Порядок должен быть восстановлен прежде всего… Это дурные студенты не хотят вернуться к занятиям. Они издеваются над возвращением к спокойствию и труду. Они стремятся к китайской культурной революции. Ни за что! Не может быть вопроса об уступках».

Министр просвещения Алэн Пейерфит и министр внутренних дел Кристиан Фуше растеряны, как и их чиновники. Они то выступают с обещаниями уступок, то начинают угрожать. Переговоры университетского начальства с представителями студентов не дают результатов. Замешательство и растерянность усиливаются.

Обстановка особенно накаляется к вечеру 10 мая. Переговоры оказались безуспешными. Студенты сооружают в районе площади Эдмона Ростана около 60 баррикад. Некоторые из них достигают двух метров высоты. Над баррикадами черные и красные флаги. Вокруг несколько тысяч полицейских ждут приказа, не вмешиваясь пока в суматоху, царящую за баррикадами. Среди студентов немало людей отнюдь не студенческого возраста и вида. Они со знанием дела подают советы. Студенты вооружены бутылками с горючей смесью и булыжниками. Вообще, все носит характер какого-то спектакля. Огнестрельного оружия у студентов нет, а для ликвидации баррикад достаточно нескольких бульдозеров. Полицейским приказано не стрелять. В их распоряжении газовые гранаты, дубинки и большие пластмассовые щиты для предохранения от булыжников. Фуше и Пейерфит не решаются ничего предпринимать. Генерал де Голль в 10 часов вечера лег спать, а будить его никто не осмеливается. Наконец, в 2 часа ночи отдается приказ ликвидировать баррикады и восстановить порядок. Загремели взрывы газовых гранат, запылали подожженные автомобили и здания. Ряды полицейских, прикрываясь щитами, наступают на баррикады. Начинается жестокое избиение студентов. Побоище продолжается пять часов. Итог: 367 раненых, из них 32 тяжело, 460 арестованных, 188 сожженных автомобилей. Студенты по призыву Кон-Бендита разбегаются.

Рано утром в Елисейский дворец являются «победители» — Пейерфит, Фуше, Жокс (заменявший премьера) и другие министры. Совещания продолжаются фактически весь день. Некоторые предлагают принять требования студентов. «Нет, нет и нет! — отвечает де Голль. — Перед мятежом не капитулируют. Государство не отступает». Между тем ВКТ и другие профсоюзные организации принимают решение провести 13 мая всеобщую 24-часовую забастовку протеста против репрессий властей. За этим решением — грозная тень многомиллионного рабочего класса Франции. События приобретают все более драматический характер.

Вечером 11 мая в Париж возвращается из поездки в Афганистан и Иран премьер-министр Жорж Помпиду. Он сразу созывает заседание правительства и предлагает начать новый курс, поскольку он лично еще не был связан с событиями. Премьер предлагает в понедельник, 13-го, открыть Сорбонну и удовлетворить требования студентов. Некоторые министры возражают, указывая, что это произведет впечатление слабости власти и воодушевит бунтующих студентов. Но генерал де Голль соглашается на отступление и возлагает ответственность за правительственную тактику на премьер-министра.

13 мая, как было решено ранее, начинается всеобщая забастовка и грандиозная демонстрация. Шествие от площади Республики до Данфер-Рошеро, в котором участвовало около миллиона трудящихся, поражает своим мощным размахом и организованностью. Демонстрация явилась выражением протеста против расправ над студентами. Однако лозунги демонстрантов придают ей новое, несравненно более важное политическое значение: «Десять лет — этого достаточно!», «Де Голля в архив!», «Де Голля в богадельню!», «Прощай, де Голль!». Демонстрация происходит в день десятилетия алжирского мятежа, который привел де Голля к власти. Многие несут иронический лозунг: «13 мая 1958-13 мая 1968. Счастливой годовщины, мой генерал!» Полиция не показывается на пути следования гигантских колонн. Впрочем, профсоюзы организуют свою службу порядка. Демонстрантам даны указания, достигнув площади Данфер-Рошеро, расходиться по домам. Но группы студентов призывают идти дальше и взять штурмом Елисейский дворец! Однако их небольшая кучка. Авантюризм гошистов вызывает подозрения. Волна симпатии к студентам начинает спадать. Наступает новый этап борьбы. Вопрос поставлен теперь уже не только о реформе Университета, но о несравненно более важном деле: о ликвидации авторитарного, антисоциального режима, о восстановлении демократии, об удовлетворении насущных нужд трудящихся. В этот же день многочисленные демонстрации состоялись и в других городах Франции.

Между тем рано утром 14 мая генерал, как было заранее намечено, должен отправиться с официальным визитом в Румынию. Накануне поздно вечером де Голль охвачен необычной для него нерешительностью. Министр внутренних дел Фуше советует отложить поездку, и он уже соглашается. Но приходят премьер-министр и министр иностранных дел и советуют ехать. Поскольку внешняя политика всегда стоит у де Голля на первом месте, он в конце концов летит в Румынию.

А события во Франции идут своим чередом. Полиция оставляет Сорбонну, и соперничающие группы гошистов обосновываются в аудиториях. Их не так уж много, несколько сотен. Но множество любопытных интеллигентов наводняют храм науки. Теперь здесь «критический» или «свободный» Университет. Провозглашается установление «студенческой власти». Что все это значит? О возобновлении занятий, естественно, нет и речи. День и ночь идут митинги. Ораторы сменяют друг друга. Одни призывают к анархии. «Ни бога, ни господина», — звучит старый лозунг бланкистов. Другие требуют полной сексуальной свободы. Разумеется, обсуждаются и университетские проблемы. Требуют отмены экзаменов, обязательных программ и курсов, увольнения всех старых профессоров. Часто поют «Интернационал», но еще чаще произносят антикоммунистические речи. В руках мелькают красные книжечки изречений Мао, распространяемые китайским посольством. Часто ссылаются на Троцкого. Все стены заклеены лозунгами и запачканы надписями: «Будьте реалистами, требуйте невозможного!», «Запрещается запрещать!», «Воображение к власти!» Объявляется «непрерывная творческая революция». Все требуют полного преобразования общества. Но как это сделать и чем его заменить? Никто толком этого не знает. Затем захватывают находящийся неподалеку театр «Одеон». Пытаются вступить в контакт с бастующими рабочими, но те с подозрением относятся к анархистским и антикоммунистическим действиям гошистов. На заводы их не пускают.