Николай Молчанов - Генерал де Голль

В Лондон к де Голлю приезжают другие представители Сопротивления. В начале 1942 года его особенно интересуют социалисты. С ними де Голль хотел договориться, прежде чем установить связь с самой влиятельной силой Сопротивления — компартией. Так, в марте прибыл социалист Кристиан Пино, представитель профсоюзов и «Либерасьон Нор». Во время длительных переговоров Пино и де Голль пытались найти общую платформу. Но генерал говорил лишь о восстановлении величия Франции и осуждал одинаково энергично как Петэна, так и Третью республику. Последнее пугало социалистов, поскольку де Голль тем самым как бы отказывался бороться за восстановление после войны парламентской демократии. Он не хотел вначале и слышать о каких-либо проектах социальных реформ. Де Голль и Пино не смогли договориться, и социалистический лидер 28 апреля 1942 года уже садился в самолет, когда мотоциклист вручил ему текст обращения де Голля к Сопротивлению, в котором генерал не ставил на одну доску Виши и Третью республику, обещая восстановить демократические свободы и провести социальные реформы.

Среди представителей социалистической партии, приезжавших в Лондон, был и Андрэ Филипп. «Де Голль, — вспоминал он, — в течение трех часов читал мне лекцию о Государстве и Нации. Как только он замолчал, я сказал ему: генерал, я отделюсь от вас, как только будет выиграна война. Вы боретесь за восстановление национального величия. Я же выступаю за строительство социалистической и демократической Европы».

Такие речи без особого удовольствия де Голль слышит от представителей Сопротивления, с которыми он встречался. В мае 1942 года, выбравшись из Франции на подводной лодке, в Лондон приезжает д'Астье де ла Вижери, руководитель одной из крупных организаций Сопротивления «Либерасьон». Д'Астье — потомок аристократического рода, из которого вышли несколько министров внутренних дел при Наполеоне и Луи-Филиппе. Это бывший морской офицер, словом, человек своего круга. Но д'Астье все же инстинктивно почувствовал в тот момент народную сущность Сопротивления, неотделимого от левых, демократических сил, от Коммунистической партии. Он тоже за социальные реформы, за демократизацию Франции. Сначала его несколько часов назойливо допрашивают офицеры британской контрразведки, потом французской. Наконец его приглашают на беседу с де Голлем. «С самого утра, — вспоминает д'Астье, — сначала в беседах с другими, а теперь с ним, я остро ощущаю атмосферу того непреодолимого недоверия, в котором я, словно в облаке из ваты, уже полтора года бьюсь во Франции; я вновь выкладываю доводы в защиту его и нашего общего дела. Как может он не верить? Он подозрителен, это понятно, потому что он слишком многое и многих презирает в мире. Но не доверять мне он не может, ибо я — тот французский муравей, который тащит свою соломинку для исторического здания…»

Да, никакое историческое дело невозможно осуществить, не опираясь на широкие массы, на Сопротивление, выражающее их надежды и чаяния. Де Голль видит необходимость поворота своей политической линии; он постепенно меняет характер своих выступлений, в которых появляются слова, довольно необычные для его лексикона. 1 апреля 1942 года он говорит: «Франция, преданная привилегированными группами и правящей верхушкой, совершает величайшую в своей истории революцию». 30 апреля де Голль заявляет: «Пример Сопротивления подают французские трудящиеся, которые поддерживают вопреки всему честь, славу и величие французского народа».

23 июня 1942 года в подпольных газетах Сопротивления публикуется манифест генерала де Голля, призванный сформулировать цели французского народа в войне. Здесь в общей форме содержится та программа, которая должна объединить де Голля и Сопротивление. В этом документе подтверждаются задачи, которые выдвигались им и раньше, то есть восстановление независимости и территориальной целостности Франции и т. п. Но кроме этого в манифест включены важные гарантии внутреннего устройства Франции после победы. Французам «должны быть возвращены все их внутренние демократические свободы. После того как враг будет изгнан из Франции, все мужчины и женщины нашей страны изберут Национальное собрание, которое само решит судьбы нашей страны». Де Голль говорит о необходимости упразднения «системы коалиций частных интересов, которая в нашей стране действовала против интересов нации», о достижении не только свободы для каждого, но и «социальной справедливости». Французский народ, заявляет он, «собирает свои силы для революции».

Вскоре, 27 июля 1942 года, в состав Французского комитета национального освобождения включают социалиста Андрэ Филиппа, получающего пост комиссара внутренних дел. Отныне Пасси и его организация (БСРА) занимаются только военными проблемами Сопротивления, а его политические задачи передаются в ведение Филиппа, конечно, при его полном подчинении верховному руководству де Голля. Таким образом, усилия Жана Мулена по объединению Сопротивления дополняются изменениями наверху, в окружении генерала, в его фактическом правительстве.

Однако по-прежнему в стороне остается самая сильная и активная организация Сопротивления «Фрон Насьональ», в которой преобладают коммунисты. Они составляют основу наиболее боевых и действенных вооруженных сил Сопротивления. Зародыш военной организации, которую коммунисты начали создавать еще в конце 1940 года, уже превратился в подпольную армию «франтиреров и партизан» (ФТПФ).

Во имя освобождения Франции коммунисты требуют объединения всех национальных сил. Более того, ради интересов родины они учитывают и принимают притязание де Голля на руководство. В феврале 1942 года ее представители встречаются с полковником Реми и, как пишет де Голль в своих мемуарах, «поручили передать мне, что они готовы признать мое руководство и послать полномочного представителя в Лондон в мое распоряжение». Проходят месяцы, но это новое обращение остается без последствий. Де Голль все еще не решается преодолеть свои опасения, что коммунисты хотят «объединить все Сопротивление, чтобы превратить его, если окажется возможным, в орудие своих честолюбивых устремлений… оттеснить меня и самим очутиться у руководства».

Таким образом, после двух лет существования «Свободной Франции» для объединения Сопротивления сделан еще только первый шаг. Де Голль пока ограничивается сотрудничеством с социалистами и уклоняется от поддержки компартии.

Однако внутреннее Сопротивление являлось для де Голля не целью, а лишь средством решения первостепенной задачи укрепления позиций «Свободной Франции» в лагере великих держав. А в этом плане кроме колоссального приобретения, каким оказалось установление союзнических отношений с СССР, дела по-прежнему обстояли не блестяще. Вернувшись в Лондон в сентябре 1941 года после весьма болезненного утверждения власти «Свободной Франции» в Сирии и Ливане, де Голль столкнулся с ледяным отношением Черчилля. Британский премьер, переносивший обычно политические разногласия в сферу личных отношений, некоторое время даже отказывался встречаться с де Голлем.