Илья Груздев - Горький

«…Это показывает, насколько великой может быть дремлющая энергия пролетариата. Это говорит о том, что в революционную эпоху, — я утверждаю это без всякого преувеличения, на основании самых точных данных русской истории, — пролетариат может развить энергию борьбы во сто раз большую, чем в обычное спокойное время. Это говорит о том, что человечество вплоть до 1905 года не знало еще, как велико, как грандиозно может быть и будет напряжение сил пролетариата, если дело идет о том, чтобы бороться за действительно великие цели, бороться действительно революционно!» [78] В. И. Ленин, Соч., т. 23, стр. 232. .

Недооценка же Горьким сил русского пролетариата в это время вызывалась не только опасением изолированности сознательных рабочих в среде реакционной мелкой буржуазии, в среде «окуровщины», недооценка эта внушалась и опасением анархической, стихийной силы деревни, одичавшей, как казалось Горькому, в годы империалистической войны.

Позднее Горький вспоминал:

«Когда в 17-ом году Ленин, приехав в Россию, опубликовал свои «тезисы», я подумал, что этими тезисами он приносит всю, ничтожную количественно, героическую качественно рать политически воспитанных рабочих и всю искренно революционную интеллигенцию в жертву русскому крестьянству. Эта единственная в России активная сила будет брошена, как горсть соли, в пресное болото деревни и бесплодно растворится, рассосется в ней, ничего не изменив в духе, быте, в истории русского народа» (17, 25).

Так расценивая расстановку политических и культурных сил страны, Горький выдвигал на первый план необходимость тесного союза передовых рабочих с научной и технической интеллигенцией и основной задачей революции считал прежде всего создание таких условий, которые бы в наибольшей степени содействовали быстрейшему росту культурных сил и широкой демократизации знаний.

Ради этой цели он организует ряд предприятий: «Свободную ассоциацию для развития и распространения положительных наук», «Лигу социального воспитания», общество «Культура и свобода» и т. д.

Ради этого же он в своих статьях в «Новой жизни» агитирует за «немедленную, планомерную, всестороннюю и упорную» культурно-просветительную работу, как наиболее верный путь в условиях переживаемого социального кризиса.

Даже в знаменитые июльские дни 1917 года, которые Ленин назвал «переломным пунктом всей революции» [79] В. И. Ленин, Соч, т. 25, стр. 288. , Горький писал о «темных инстинктах масс» и о народе, который «должен быть прокален и очищен от рабства» огнем культуры.

«Опять культура? — спрашивает Горький и отвечает:

— Да, снова культура. Я не знаю ничего иного, что может спасти нашу страну от гибели» 48.

Так выражались «чрезвычайно распространенные предрассудки мелкой буржуазии» и части несознательных рабочих. Таков был путь, на который звал Горький.

«Но зачем же Горькому браться за политику?» — гневно спрашивал Ленин в эпоху решающего обострения политической борьбы.

Партия большевиков во главе с Лениным единственным для рабочего класса путем и предпосылкой всего дальнейшего социального и культурного развития считала завоевание революционным пролетариатом и беднейшим крестьянством государственной власти.

И свою знаменитую боевую статью «Удержат ли большевики государственную власть?», написанную им за месяц до Октябрьской революции, Ленин в значительной степени посвящает полемике с «новожизненцами», как изменниками делу революции, поскольку они утверждали, что «напор враждебных сил сметет диктатуру пролетариата».

Ленин пользуется этой полемикой для того, чтобы, разбивая доводы «новожизненцев», укреплять партию и массы в доверии к растущим силам пролетарской революции.

«Силу сопротивления капиталистов мы уже видели, весь народ видел, ибо капиталисты сознательнее других классов и сразу поняли значение Советов, сразу напрягли все свои силы до последней степени, пустили в ход все и вся, пустились во все тяжкие, дошли до неслыханных приемов лжи и клеветы, до военных заговоров, чтобы сорвать Советы, свести их на-нет, проституировать их (при помощи меньшевиков и эсеров), превратить их в говорильни, утомить крестьян и рабочих месяцами и месяцами пустейшей словесности и игры в революцию.

А силу сопротивления пролетариев и беднейших крестьян мы еще не видали, ибо эта сила выпрямится во весь рост лишь тогда, когда власть будет в руках пролетариата, когда десятки миллионов людей, раздавленные нуждой и капиталистическим рабством, увидят на опыте, почувствуют, что власть в государстве досталась угнетенным классам, что власть помогает бедноте бороться с помещиками и капиталистами, ломает их сопротивление. Только тогда мы сможем увидеть, какие непочатые еще силы отпора капиталистам таятся в народе, только тогда проявится то, что Энгельс называл «скрытым социализмом», только тогда на каждые десять тысяч открытых или прячущихся, проявляющих себя действием или в пассивном упорстве врагов власти рабочего класса поднимется по миллиону новых борцов, доселе политически спавших, прозябавших в мучениях нужды и в отчаянии, потерявших веру в то, что и они люди, что и они имеют право на жизнь…» [80] В. И. Ленин, Соч., т. 26, стр. 100–101. .

Так писал Ленин, гениальный провозвестник, вдохновитель и организатор Великой социалистической революции.

25 октября (7 ноября) 1917 года началась новая эра мировой истории.

Активные участники большевистского подполья в Петрограде рассказывали, что накануне революции 1917 года Горький оказывал большое содействие в работе партии. У него представители ЦК большевиков черпали сведения из мира правящих, а также и о работе, заботах и думах демократической интеллигенции, которую Алексей Максимович старался притянуть к революционной, антицаристской работе.

Квартира Горького на Кронверкском проспекте (ныне Максима Горького) была центром, своего рода осведомительным пунктом, куда стекались все сведения о революционном движении.

Но после Февральской революции и низвержения монархии постепенно менялся состав вестников и характер информации. Большевики вышли из подполья на открытую борьбу, а к Горькому все больше прибегали интеллигенты-обыватели, испуганные размахом большевистского движения.

А после Октябрьского переворота Горький стал центром жалоб и сетований. Воровство, грабежи, самосуды и погромы винных погребов, — каждый посетитель приносил свою версию того или иного происшествия. Алексей Максимович воспринимал все это без перспективы, непосредственно, как говорится, — «в лоб». «Растет жестокость улицы, — писал он, — и вина за это будет возложена на голову рабочего класса: ведь неизбежно скажут, что «правительство рабочих распустило звериные инстинкты уличной массы».