Анатолий Собчак - Жила-была коммунистическая партия

То, что я сегодня пишу, – это не мемуары в привычном смысле этого слова, не воспоминания политика, ушедшего на покой. И читателю, и самому себе мне важно объяснить происходящее. Этого не сделать ни в газетной статье, ни в телевыступлении. Для политика переходной эпохи книга – не только род исповеди "на заданную тему", но и важный инструмент политического анализа, анализа собственного политического "я". В цивилизованных странах с хорошо отлаженной политической технологией нет необходимости в таких "преждевременных мемуарах" ни у общества, ни у самого политика. Зачем? Если рецептура принятия даже самого важного государственного решения все равно рутинна, а конкретные подробности представляют ценность разве что для узкого круга профессионалов-политологов, стоит ли красть у отдыха часы для написания книги? Поэтому книги пишут, как правило, политические деятели, ушедшие в отставку.

Совсем иное дело у нас. Восемьдесят шестой год породил новую "чернобыльскую" профессию – ликвидатор. Но в какой-то степени и все мы, политики первого "горбачевского призыва", вынуждены были стать ликвидаторами системы коммунистического тоталитаризма. У всех получилось это по-разному. Кто-то вошел во вкус и потерял себя, не заметив, что незримая радиация власти убивает не тело, а саму душу. Кто-то получил свою "дозу", но выжил, пройдя искушение медными и прочими трубами. А лучший, великий "ликвидатор" – Андрей Дмитриевич Сахаров – не дожил даже до отмены шестой статьи Конституции.

В странах западной, классической, демократии политические книги пишут в основном специалисты: политологи, историки и журналисты. В России три эти самостоятельные профессии пока поневоле совмещаются с профессией политика. Более того, политик, и только политик, здесь может увидеть то, чего не увидит ни политолог, ни даже социолог. Поэтому совершенно закономерно на первом этапе перестройки депутатами (то есть действующими политиками) становились именно журналисты и ученые самых разных специальностей.

Их вхождение в политическую деятельность происходило примерно одинаково. Попов и Тихонов, Черниченко и Емельянов, Афанасьев и Рыжов, так же как и я, стали политиками волею случая и в силу надежд на изменение страны, которые открывали перестройка и гласность. Помню, что я даже не хотел идти на предвыборное собрание трудового коллектива юридического факультета, на котором работал в то время, так как не очень верил в то, что на этот раз выборы могут быть другими, а не обычным фарсом, разыгрываемым аппаратчиками из райкома, горкома и обкома КПСС.

Наш председатель профсоюзного комитета, который организовывал предвыборное собрание, сказал мне, что есть предложенная райкомом кандидатура передового судосборщика Балтийского завода, которую мы должны поддержать, однако, поскольку объявлено, что выборы альтернативные, то могут быть выдвинуты и другие кандидаты. И действительно на собрании предложили шесть кандидатур, в том числе мою, и каждому кандидату была предоставлена возможность изложить свою программу.

Естественно, что никакой заранее подготовленной программы у меня не было, но я всегда размышлял над бедами и судьбой страны, поэтому мне было легко рассказать о необходимости реформ, о мерах по преодолению политического и экономического кризиса, о задачах демократизации страны. По-видимому, мое выступление убедило присутствующих, и коллеги отдали предпочтение мне. Для выдвижения кандидатуры на общеуниверситетское собрание необходимо было по положению набрать свыше 50 процентов голосов присутствующих на предвыборном собрании. Я был единственным, кому удалось это сделать.

Через две недели состоялось общеуниверситетское собрание, на которое различные факультеты и подразделения выдвинули одиннадцать претендентов. От 30-тысячного коллектива университета мог быть выдвинут один кандидат, набравший свыше 50 процентов голосов от числа присутствующих на предвыборном собрании.

Актовый зал университета был переполнен. Заслушивание выступлений каждого из кандидатов, ответы на вопросы, выступления в поддержку того или иного кандидата – все это длилось более восьми часов и закончилось далеко за полночь. Давно уже стены университета не слышали подобных речей и не видели такого накала эмоций. Именно в этом зале я впервые поставил вопрос о необходимости отмены шестой статьи Конституции об авангардной роли КПСС, показав, что нельзя реализовать лозунг о построении правового государства, выдвинутый Горбачевым и XIX партконференцией КПСС, в условиях сохранения однопартийной системы. Тогда в нашей аудитории это была неслыханная смелость. Может быть, поэтому присутствующие и отдали мне предпочтение – снова я был единственным кандидатом, набравшим свыше 50 процентов.

Но впереди было главное испытание – окружное предвыборное собрание, на котором и завершалась процедура официального выдвижения кандидата в народные депутаты. Вход на это собрание был строго по пропускам. Местом проведения собрания стал Дом культуры крупнейшего судостроительного завода – Балтийского, передовой рабочий которого был выдвиженцем партийных органов и ему всеми способами помогали одержать победу. В зале – стенды всех кандидатов. Мой стенд – довольно скромный – изготовили за ночь студенты-добровольцы. Несколько фотографий, обложки моих книг и краткая биография. Зато у моих соперников стенды побольше и оформлены побогаче.

Трудно сейчас поверить, но я провел практически всю избирательную кампанию, не имея ни гроша в кармане: собственных денег на это у меня просто не было, коммерческих структур, готовых оказать финансовую поддержку, тоже еще не существовало, а официальные государственные и партийные структуры работали против моего избрания.

Все было сделано, как говорится, "на голом энтузиазме".

На решающем предвыборном собрании мне выпал неудачный жребий: я должен был выступать с изложением своей предвыборной программы предпоследним. Было уже около полуночи, когда очередь дошла до меня. Все устали от выступлений и ответов на вопросы предыдущих девяти кандидатов. На изложение программы было отведено по десять минут и еще двадцать – для ответов на вопросы.

В момент, когда меня пригласили на трибуну, я понял, что вся моя заранее заготовленная речь о правовом государстве, о необходимости отмены монополии компартии в политической жизни и государственного монополизма в сфере экономики, о демократизации общества и т. д. никуда не годится и ее слушать никто не будет. И тут же я вспомнил, как начинал многие свои выступления Мартин Лютер Кинг: "У меня есть мечта!" " I have a dream!", – говорил он и далее объяснял слушателям, в чем она состоит.