Аркадий Гайдар - Из писем и дневников

13 сентября 1940 года

…Сегодня 13-е, уже ночь. Только что кончил работать… Работаю я много. Сегодня и вчера работа идет с колоссальным трудом, чего-то не выходит. Но это бывает, и я духом не падаю.

Погода стоит хорошая. Ходил недавно в Рузу, починил сапог. Вообще жизнь идет ровно. Никаких новостей и событий…

Из Клина

17 декабря 1940 года

…Я живу неплохо, но наработал пока еще мало…

Так или иначе, к 19-му числу работу я закончу во что бы то ни стало…

Здесь выпал снег. Погода ясная, воздух чистый. Вчера ходил гулять (в общерусском, а не клинском понимании смысла этого слова).

Вышел на окраину — хорошо и привольно. Нет, — я по натуре все-таки не москвич! В Москву надо приезжать с хорошим настроением. С хорошо оконченной работой. А работать в Москве трудно…

Июль 1941 года

Уезжая на фронт, Аркадий Петрович подарил Жене книгу и написал на ней такие стихи:

Доре

1) Документы военные старые разделить на две части — запечатать в разные пакеты.

2) В случае необходимости обратиться: в Клину к Якушеву. В Москве — сначала посоветоваться с Андреевым («Пионерская правда»)…

3) В случае если обо мне ничего долго нет, справиться у Владимирова (К 0–27–00, добавочный 2–10) или в «Комсомолке» у Буркова.

4) В случае еще какого-либо случая, действовать не унывая по своему усмотрению.

Будь жива, здорова! Пиши, не забывай.

Твой Гайдар

С фронта из разных мест

Июль 1941 года

…Выехали со всякими приключениями, ночью были под Москвой. Ночь, как сама знаешь, была неспокойная. Крепко тебя, золотую мою, целую.

Будь жива, здорова, береги Женю.

Твой солд… Аркашка

Почтовый штемпель — Москва

19 сентября 1941 года

Подъехал к Харькову. Дальше мой путь будет сложнее, и скоро писем не жди. Сейчас уже виднеется город. Вспоминаю, как дружно и весело подъезжали мы с тобой к этому городу, когда ехали в Крым. Далеким-далеким кажется это время.

Крепко тебя, родную, целую. Не унывай и помни своего военного…

[Гайдара]

…Я жив, здоров.

Наши войска сражаются хорошо. Бои, как ты сама читаешь, идут упорные, но настроение у войск и у народа твердое.

… Если сейчас от меня не будет долго писем, ты не беспокойся.Это просто значит, что далеко идти на почту. Поцелуй от меня Женюрку, маму и всех. Со мной пока случилось только одно горе — при одном обстоятельстве пропала моя сумка, которую ты собирала для меня так заботливо. Ну да ничего — получу новую. Пиши мне по прежнему адресу, — и хотя с опозданием, но письма твои до меня дойдут…

(Киев 16 или 17 сентября 1941 года)

…Пользуюсь случаем, пересылаю письмо самолетом. Вчера вернулся и завтра выезжаю опять на передовую, и связь со мною будет прервана. Положение у нас сложное. Посмотри на Киев, на карту, и поймешь сама. У вас на центральном участкеположение пока благополучное. Крепко тебя целую. Личных новостей нет. На днях валялся в окопах, простудился, вскочила температура, но я сожрал 5 штук таблеток — голова загудела, и сразу выздоровел.

…Помни своего [Гайдара], который ушел на войну…

Будь жива, здорова.

Эти товарищи, которые передадут тебе письмо, из одной со мной бригады. Напои их чаем или вином. Они тебе обо мне расскажут [10] Письмо прибыло по почте. Оно оказалось последним. .

Гайдар

Целую Женю.

Привет маме и всему вашему табору.

Арзамас

27/1–35 г.

Дорогой Рувим!

Все на месте. Кончил устраиваться. У нас две небольшие комнаты, рядом старик со старухой. Крылечко, дворик с кустами малины, заваленной сугробами. В пяти минутах — базар, в трех минутах — широкое поле, на столе — керосиновая лампа, а на душе спокойно.

Очень я хорошо сделал, что уехал. Арзамас с тех пор, как я его оставил, изменился не очень сильно — поубавилось церквей, поразбежались монахи, да и то часть встречалась: там на базаре инокиня торгует потихонечку иконами, смоляным ладаном, венчальными свечами, тряпичными куклами; там, глядишь, престарелый Пимен тянет за рога упирающуюся козу и славословит ее матом или кротко поет хвалу богу и добирает в кружку до пол-литра.

Арзамас — район крестьянский, нет здесь ни Днепростроев через Тешу, ни Магнитогорска на месте старых кирпичных сараев. Зато много кругом хороших колхозных сел и деревенек. Веселые здесь дважды в неделю бывают базары — свиней понавезут на возах целыми тушами. Там целые горы березовых веников. Возы с золотым арзамасским луком, овчина, валенки, крупа, мука, овес — в общем, все недорого и всего вдоволь. Девочкам я купил санки и выстроил им во дворе большую снежную крепость с бойницами. Вчера там был впервые поднят военный флаг. Девчонки героически отражали мои бешеные атаки, причем я получал контузии прямо в рот.

Послезавтра оклею обоями комнаты, тогда буду совсем свободен, и можно будет подумывать о работе. Что-то близко вертится, вероятно скоро угадаю.

Как-то поживаете вы?

Зачем ты едешь на Кавказ? Если это по своей воле, тогда еще так-сяк. Но боюсь, что просто, пользуясь твоим добродушием и мягкостью, тебя втравили в поездку, против твоего желания. На перевале в Тубан я был в 1919 — дорога туда зимой очень нелегкая, хотя и красоты неописуемой. Когда лошадьми будешь проезжать станицу Ширванскую (а ее ты никак не минуешь), ты увидишь одинокую, острую, как меч, скалу; под этой скалой, как раз на том повороте, где твои сани чуть уж не опрокинутся, у меня в девятнадцатом убили лошадь. Крепкий привет Вале [11] Валентина Сергеевна — жена Р. И. Фраермана. и всем моим любимым друзьям. Если выберешь время, то черкни еще до отъезда или с дороги. Обязательно напиши твой адрес — я ведь не знаю номера дома.

Из дер. Головково 1938 год

Живу тихо, глухо, одиноко. Взялся за работу. Выйдет ли чего — не знаю! Вернусь, закончив повесть, к первому — из пяти листов оставлю, кажется, полтора-два. Остальное чушь, белиберда. Все плаваю поверху, а нырнуть поглубже нет ни сил, ни уменья.

Огромная к тебе просьба. Возьми вложенный здесь пакет. 13-го января к двум часамсъезди в Лаврушинский, в Управление по охране авторских прав. Зайди к директору, передай ему лично этот пакет и подожди ответа. Не забудь захватить с собой паспорт, потому что в пакете лежит заявление и доверенность на твое имя.