Стейси Шифф - Клеопатра

Объяснения Ирода были выдержаны в традиционном ключе: демон, как всегда, явился в женском обличье. Правитель договорился до того, что коварная египтянка «пыталась заманить его в свои сети». Притворяясь безумно влюбленной, она склоняла тетрарха к связи, «сообразно своей сладострастной и бесстыдной натуре». Клеопатра, как мы помним, ловко обошла Ирода на переговорах. Беспроигрышный вариант: если тебя унизила женщина, ославь ее жадной развратницей, сексуальной хищницей, «рабыней порока» (в латыни слова «алчность» и «похоть» однокоренные). С трудом отбившись от притязаний демоницы, глубоко оскорбленный Ирод с трепетом поведал советникам о пережитом кошмаре. В те времена женское распутство вызывало оторопь.

Советники умоляли Ирода одуматься. Риск был слишком велик: Клеопатру окружала верная свита и надежная стража, да и сама царица, искушенная в политических интригах, привыкла быть начеку. Придворным пришлось преподать своему царю урок здравомыслия и самообладания, столь необходимых любому монарху. Во-первых, сказали они, Антоний ни при каких обстоятельствах не обрадуется смерти египтянки. Во-вторых, «жестокое убийство возлюбленной разожжет в его сердце пламя мести», и горе тому, кто встанет на его пути. В-третьих, Клеопатра, как бы то ни было, великая властительница. Имеет ли смысл делаться ее врагом?

Конечно, царица была слишком умна, чтобы даже помыслить о соблазнении мелкого царька. Связь с Иродом не принесла бы ей никакой выгоды. Заигрывать с вассалом своего покровителя, от которого Клеопатра снова ждала ребенка, было тем более неразумно, что в Иерусалиме стоял римский легион, присланный Антонием для защиты иудейского правителя. Солдаты не стали бы молчать. Ирод был ловким интриганом, но совсем не разбирался в свойствах человеческой натуры. Советникам стоило большого труда отговорить своего господина от убийства «самой могущественной из живущих на земле женщин» и убедить его не порочить ее имя. Вражда с Клеопатрой могла обойтись ему слишком дорого [45] В семье Ирода такое случалось нередко. Затеяв переворот, сын Ирода обвинил собственную тетку в том, что «однажды ночью она пробралась в его спальню и против его воли вынудила вступить с ней в противную естеству связь». .

Если слухи об интригах Ирода дошли до Клеопатры, она, надо полагать, злорадно рассмеялась. У царицы не было причин сомневаться в Антонии. Она и сама с удовольствием расправилась бы с иудейским царем, земли которого когда-то принадлежали Птолемеям, и сделалась единоличной владычицей восточного Средиземноморья. В конце концов советники Ирода победили. Царь проводил гостью по знойной Синайской пустыне до самой границы и почтительно с ней распрощался. Если Клеопатра знала о заговоре, — а она наверняка все знала, — долгий путь по раскаленным пескам был невероятно тягостным для обоих. Особенно для новоявленного царя иудейского. Беременная Клеопатра с горой дорогих подарков торжественно вернулась в Александрию тем же путем, каким тайком пробиралась в столицу в сорок восьмом году.

Ранней осенью, в дни щедрого разлива Нила, у Клеопатры родилось четвертое дитя. В древности верили, что имя определяет судьбу. Младший сын царицы получил имя Птолемей Филадельфий в память о славном третьем веке, когда царство его предков было столь же сильным и великим, как в тридцать шестом году, во время правления его матери, Клеопатры, Младшей Богини, Любящей Отца и Любимой Отечеством.

К большому огорчению Ирода, избавиться от железной хватки царицы оказалось не так-то просто. У Клеопатры было немного друзей при иудейском дворе, но они оказались настоящими друзьями. Вскоре после возвращения в Египет она получила письмо от тещи Ирода Александры. Хасмонейская царевна назло зятю симпатизировала египетской гостье. Царь обвинял Клеопатру в том, что она хладнокровно вырезала всех своих родственников, — серьезное обвинение в устах человека, который много лет только и делал, что убивал тех, кто стоял на его пути к трону — но в глубине души наверняка ей завидовал. У Александры и Ирода было немало причин для взаимной нелюбви. Царь принадлежал к течению идумеев, примкнувших к иудаизму совсем недавно. Евреи не спешили признавать неофитов. Жена Ирода, напротив, происходила из древнего рода, восходящего к брату самого Моисея.

Ирод взошел на трон, оттеснив собственного шурина. Александра, дочь первосвященника и вдова царевича, не могла простить такого оскорбления. Царевна наняла бродячего музыканта, чтобы он отнес ее послание Клеопатре. Египтянка должна была ее понять, как женщина и как царица. Она сама терпеть не могла Ирода и к тому же имела доступ к Антонию. Что ей стоит замолвить словечко за сына Александры, чтобы он смог получить высокий духовный пост? У Антония были дела поважнее, чем разбирать семейные дела Ирода. Он не стал вмешиваться, зато отправил в Иерусалим для защиты римских интересов известного своей гибкостью Деллия. Теща-интриганка и предприимчивый советник (это Деллий в свое время убедил Клеопатру отправиться в Фарсал) оказались идеальной парой, даже чересчур идеальной. У Александры были необыкновенно красивые дети. По словам Деллия, «их легко было принять за бессмертных богов». Чужая красота, как всегда, вдохновила римского посланника на великие свершения. Он уговорил Александру заказать портреты Мариам и Аристобула и подарить их Антонию. Если отпрыски царевны приглянутся римскому диктатору, она сможет просить его о чем угодно.

Александра согласилась на предложение Деллия, то ли по наивности, то ли вынашивая собственные далеко идущие планы. Царевна чувствовала заговорщиков за сто шагов, а если их долго не попадалось, устраивала заговор сама. Иосиф Флавий прямо так и пишет: Деллий подбирал своему господину партнеров обоих полов для плотских утех. Получив портреты, Антоний хотел немедленно послать за Мариам, но побоялся гнева Клеопатры. Иосиф Флавий не уточняет, чего тот опасался больше: всеобщего порицания или ревности одной-единственной женщины, которая ни за что не простила бы ему подобную выходку. Смирившись, Антоний вызвал в Рим одного Аристобула. Но тут взбунтовался Ирод. Он не собирался отдавать шестнадцатилетнего юношу похотливому римлянину. Собрав родичей и придворных, царь во всеуслышание обвинил тещу в том, что она за спиной зятя ведет переговоры с Клеопатрой, рассчитывая лишить его власти и передать корону своему сыну, которого давно определили в священники. Интриги Деллия привели к прямо противоположному результату: Аристобул остался в Иудее, вдали от сладострастного Антония и ревнивой Клеопатры. В ответ на обвинения Александра ударилась в слезы и принялась молить о прощении. Царевна отчаянно сожалела о том, что позволила себе лишнее, проявила неуместную самостоятельность, свойственную людям столь высокого происхождения. Впредь она научится владеть собой и будет во всем покорна зятю.