Грэм Робб - Парижане. История приключений в Париже.

«Мы будем публиковать имена и адреса всех людей, которые просились на службу в качестве шпионов во времена империи».

Ежедневному списку имен и адресов не хватало повествовательной полноты романа с продолжением, написанного Эженом Сю, но в нем были собственные напряжение и энергетика, а еще иногда приводились примеры сопроводительных писем, которые добавляли колорита к списку:

«Я знаю людей всех сословий с разными мнениями, и я занимаю хорошее положение, чтобы держать одновременно в поле зрения все направления, в добавление к чему я наделен мужской силой, непревзойденной храбростью и умею подчиняться.

Охранник Северной железнодорожной компании, 8, улица Насъон, Монмартр».

Добровольные шпионы шли из всех сфер жизни: бакалейщики, пекари, конторские клерки, отставные военные и моряки, студенты, писатели и артисты. Среди них были художник, помощник фотографа, адвокат, клоун, страховщики, швея и бывший мэр города Шасснона, что неподалеку от Лиможа. Если верить «Свободному Парижу», все эти «стукачи» были одинаковы, побуждаемые к коварным и жестоким поступкам голодом и ненавистью. «Они не заслуживают пощады».

Естественно, развязка была предоставлена фантазии или инициативе читателя. Вернулся ли, например, господин Леон Биго в свою квартиру в доме номер 89 на бульваре Бомарше после того, как увидел свое имя в газете? Попытался ли он покинуть город или потратил состояние, скупая многочисленные экземпляры «Свободного Парижа» в каждом газетном киоске своего квартала? Пришел ли он, подобно другим читателям – особенно тем, чьи имена шли дальше по алфавиту, – в редакцию газеты «Свободный Париж» с банкнотой большого номинала?

«Эти негодяи думали, что они защищены от разоблачения… Мы будем продолжать до тех пор, пока не закончатся фамилии на букву Z».

Похоже, только один посетитель редакции «Свободного Парижа» вызвал у редактора желание пожалеть его:

«Пришел один человек, заслуживающий внимания. Так велико и явно было его сожаление, что мы убеждены в его искреннем раскаянии. Его фамилия Фуше, и он живет в доме 20 по улице Гранд в Сен-Манде».

Последним выпуском газеты «Свободный Париж» (24 мая 1871 г.) был «Призыв к оружию». Он побуждал всех своих читателей защищать коммуну любыми средствами и не дать нации вернуться назад к ужасным старым временам имперской диктатуры.

Оглядываться назад через напластования истории на истоки этой катастрофы становится все труднее. Слишком много документов исчезло, когда коммунары подожгли Париж, и слишком много образованных людей, которые могли бы оставить достоверные рассказы о коммуне, покинули город, когда он сдался Пруссии и осада была снята. Даже если вывод о смерти отдельных людей, имена которых значились в алфавитных списках, можно сделать по их последующему отсутствию, было бы невозможно сказать, погибли ли они в пожаре, были ли расстреляны солдатами или линчеваны своими соседями.

Двум миллионам парижан снился один и тот же запутанный сон. Они шли к избирательной урне и голосовали за правление идеалистов, которые могли бы помешать им проснуться. Тем временем за воротами на холмах, которые окружали заколдованный анклав, пруссаки оценивали свои новые владения. Прусские картографы составляли карты рельефа точнее, чем на картах, которые когда-либо видели местные жители. Они проводили аэрофотосъемку и сопоставляли данные из разных источников. Они составляли список поместий и движимого имущества жителей этого района, обращая особое внимание на дома богатых людей.

Коммуна была обречена с самого начала. Будь баррикады более эффективными, а удачи – больше, она могла бы защищать лабиринт улиц до тех пор, пока не был бы достигнут какой-то дипломатический компромисс, но коммунарам фатально мешали направление их мыслей, тщетные надежды и, прежде всего, тот факт, что грубое пробуждение настало раньше погружения в сон.

Парижане видели, как их завоеватели маршем идут по улицам, которые, в конце концов, и были предназначены для победных парадов. Несмотря на то что «Фигаро» назвала их «раненым патриотизмом» и «народным возмущением», они позволили пруссакам провести в Париже два дня за осмотром его достопримечательностей, ни разу в них не выстрелив. Но пруссаки приняли разумные меры предосторожности, принарядившись. Они вынесли на улицы серебряные трубы и сине-белые флаги, они начистили лошадиную упряжь и оружие. Сражение за Париж было выиграно лестью и лоском. Коренное население увидело высоких молодых людей в чисто постиранной форме, которые ехали верхом на лоснящихся и уверенных лошадях. Они увидели, как парижское солнце пляшет на сияющих ружьях, и это произвело на них сильнейшее впечатление.

Решающая битва произошла не на полях сражений над Седаном 4 сентября 1870 г., а на площади Согласия 1 марта 1871 г.

Триумфальное шествие спустилось к Елисейским Полям и достигло статуи Страсбурга, задрапированной в черный креп. Площадь уже заполнялась народом, и небольшие вихри, вызванные движением лошадей через толпу, начали рассеивать процессию на отдельные группы. Несколько мужчин зловещего вида собрались вокруг Бисмарка и его коня. Они пришли из восточного пригорода, чтобы посмотреть и, может быть, предпринять что-то. Канцлер Германии посмотрел вниз со своего коня и, казалось, улыбнулся себе в усы. Один из мужчин издал шипящий звук, и на мгновение толпа смолкла. Бисмарк сделал знак своей обтянутой перчаткой рукой мужчине, наклонился поверх своей кобуры и спросил, не окажет ли месье ему любезность зажечь ему сигару. Мужчина без особой охоты зажег спичку, облачко дыма поднялось в небо, и процессия проследовала на улицу Риволи. Чуть позднее кафе, которое непатриотично оставалось открытым, было разграблено разгневанной толпой.

Несомненно, храбрость и изобретательность парижан иссякли за время осады. Сто тридцать два дня собачьей еды плохо сказались на мыслительных способностях. Они вернулись к простейшим устремлениям – поглощать еду и оставаться в живых. Размеры их желудков и мозгов уменьшились. (Были проведены медицинские исследования, чтобы доказать это.) Когда здания внезапно исчезали в облаке пыли, они проявляли поразительно незначительный интерес. Мужчины в баре на улице Денфер, девочка, идущая домой из школы у Люксембургского сада, кони на автобусной станции Гренель не поняли ничего – стремительное движение воздуха, обрушившаяся крыша. (Все снаряды падали на левом берегу Сены.) Все остальные были зрителями и собирателями осколков прусской бомбы и отбитых кусочков камня.

Оказавшись перед лицом голода и более высокого уровня развития техники, город поддался эпидемии легковерия: мадам Бисмарк была арестована, когда она вышла за покупками, и взята в заложницы; пруссаки отправляются на Рождество на родину; тысячи овец идут в город по тайным ходам, связывающим Париж с провинциями.