Алан Клейсон - Ринго Старр

В этой пародии на рок Старр максимально приблизился к тому, что называется «барабанное соло». Хотя в его новый барабанный комплект Drum City входили два тамтама, он так и не ударил ни по одному из них, а вместо этого все восемь тактов одновременно лупил по «бочке», малому барабану и хай–хэту в старой гамбургской манере mach shau.

Запись шла своим чередом. На этот раз группа пригласила больше чем когда–либо музыкантов и просто знакомых «покрывать пирог сахарной глазурью» (наводить лоск). Мэл Эванс дул в трубу в «Helter Skelter», а голос Йоко отчетливо слышен в «Continuing Story of Bungalow Bill» и «Revolution Nine». Из–за того, что такая «работа на стороне» могла повлечь неприятности с его компанией звукозаписи, авторство гитарных соло Эрика Клэптона было приписано несуществующему «Эдди Клэйтону» — эту идею подкинул Ринго — так же как и в саундтреке к « Wonderwall». Джека Фэллона, эмигранта из Канады, который еще во времена Пита Беста организовывал концерты « The Beatles» в западных графствах, наняли водить смычком по струнам скрипки в «Don't Pass Me By»; сам факт того, что эту песню вытащили из–под земли (для Ринго это, конечно, был триумф), демонстрировал, насколько низко опустились стандарты группы.

Было предпринято несколько попыток изменить название песни, но лишь после того, как ее нехитрая мелодия была в некоторых местах изменена, Пол Маккартни, Джон Леннон и Джордж Мартин решили, что она больше не является плагиатом. Даже после этого ее текст оставался все тем же беззаботно–пошлым и неуклюжим, да, собственно, никто и не расценивал маленького Ричи как гениального композитора, и поэтому сам факт, что Ринго написал эту не затейливую вещицу — которая была запрятана в середину второй стороны диска, — заставил битловских фанатов ее полюбить.

«Ринго — самый лучший», — усмехнулся один из критиков, перед тем как беспощадно раскритиковать «Revolution Nine», за которой шла прощальная «Goodnight» — вторая вещь на альбоме «The Beatles», где Ринго была отведена роль вокалиста.

В записи «Goodnight» — колыбельной Леннона, написанной для сына, о котором он никогда особенно не заботился, принимал участие струнный ансамбль и «The Mike Sammes Singers». Так же как и в «Yellow Submarine», Джордж Мартин решил не вставлять разговорный пролог, предложенный Ленноном («детки, идите в постельку, спокойной ночи!»), однако жалобный голос Ринго гораздо лучше, чем резкие интонации Леннона, выражал необходимое (и насколько актуальное!) состояние смертельной усталости на последней дорожке альбома.

Ринго не испытывает большой любви к этому альбому, хотя поначалу у него не было и никаких особо отрицательных эмоций. По словам звукоинженера Кена Скотта, который по указанию Пола накладывал партию медных духовых в «Mother Nature's Son», «поначалу все шло хорошо, но затем вошли Джон и Ринго — и в течение получаса, пока они были в студии, атмосфера сгустилась настолько, что ее можно было резать ножом».

С тех пор как в жизни Джона появилась Йоко (и, как следствие, Леннон стал проявлять все меньшую активность в делах группы), попытки Маккартни «встряхнуть» остальных участников встретили ожесточенное сопротивление — его призывы они восприняли как желание взять бразды правления в свои Руки.

Надоедливые лекции этого зануды Пола по поводу использования приглушенного тамтама стали для Ринго последней каплей: однажды он поднялся и выскочил из студии на Эбби–роуд прямо посреди сессии. Он первым из битлов заявил на суде:

— Пол… настроен очень решительно. Он все пытается делать по–своему. Конечно, это не лишено своих достоинств, однако для нас это означало, что из–за наших музыкальных разногласий все чаще и чаще стали возникать конфликты.

Старр, однако, добавил, что трения внутри группы помогли задействовать ее внутренние творческие ресурсы. Тем не менее уже во время записи « The Beatles» он был сыт по горло начальственными замашками Пола и пассивностью вечно замкнутого Джона, который даже не пытался ничего предпринимать.

Ситуация, которую окружающие расценивали как «спад творческой активности в совместной деятельности Леннона и Маккартни», стала для Ринго настоящей катастрофой. Каждое утро, проехав много миль из Элстеда (с каждым днем он ненавидел эти поездки все больше и больше), Ринго садился и, по свидетельству одной из секретарш, «пялился на меня или читал газету, ожидая появления остальных». Когда же группа собиралась в полном составе и принималась за работу, Ринго оказывался в центре ожесточенной полемики, которая достигала такой напряженности, что обслуживающий персонал предпочитал ретироваться и переждать где–нибудь за дверью студии, пока буря не утихнет. Затем, когда Старр в наушниках сидел за своей установкой, у него звенело в ушах после того, как он отстукивал дубль за дублем; он уже не мог сконцентрироваться, вслушиваясь в монотонное бормотание Пола, Джона и Джорджа, которые плели свои интриги среди катушек с лентами и мигающих приборов. Когда же Пол позволил себе вслух усомниться в его профессиональной компетенции, «я понял, что с меня хватит».

То, что уход их уставшего барабанщика был больше чем просто знак протеста или вспышка раздражения, выяснилось, когда Ринго прямо высказал им свои претензии. Однако ни они, ни Джордж не придали большого значения крику души человека, который обычно служил залогом стабильности группы. Всю эту историю быстро замяли, и все продолжали вести себя так, как будто ничего не произошло. Демарш Ринго — пускай и не слишком приятное происшествие — все же не делал погоды, поскольку Джон, Джордж и Пол и без него сумели придумать и сыграть барабанную партию к «Back in the USSR».

Они уже собирались сделать то же самое и в «Dear Prudence», когда «блудный сын» заявился в студию через две недели, проведенные на Средиземном море на яхте Питера Селлерса. Находясь вдали от « The Beatles», он обрел душевное равновесие и даже сделал наброски к своему очередному опусу, « Octopus' Garden», вдохновленный потрясающим рассказом капитана судна о жизни на дне океана. Раздражение Ринго испарилось без следа: он тут же позвонил и объявил о готовности вновь приступить к своим обязанностям. Почти ожидая ссоры, Старр был поражен, когда его встретили с цветами и лозунгами «С возвращением!».

Эта примирительная и даже дружелюбная атмосфера сохранялась и во время сессий записи. Этому немало поспособствовало все более частое отсутствие Джона — он и Йоко с головой окунулись в нелепую борьбу за мир во всем мире, поддерживали какие–то немыслимые проекты и выкидывали безумные деньги на свои бесконечные художественные показы.

«Джон всегда был немного не в себе, — заявил Ринго. — Когда он женился на Йоко, это проявилось чуть сильнее».