Юрий Папоров - Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе

— А я говорю тебе, что твоя повесть мне очень понравилась. А раз так, я не только издам «Полковника», но и выплачу тебе аванс. Я тебе буду должен восемьсот, а сейчас выпишу чек на двести песо.

Гарсия Маркес даже вскочил со стула. Друзья ударили по рукам.

— Габо, че [35] Междометие, употребляемое как обращение ( исп .). , мы очень внимательно читали твои материалы из Боготы. Ты настоящий профессионал. Кубинской революции нужны люди, которые если что делают, то делают это от всей души и со знанием дела! — воскликнул аргентинец Хорхе Рикардо Масетти, основатель и генеральный директор агентства Пренса Латина. — Работа Плинио нас тоже устраивает. Из всех агентств, которые были открыты, ваше единственное, которое действует как надо.

Они сидели в гостиной Гарсия Маркеса. Это было в сентябре 1960 года. Масетти по пути в Бразилию на два дня остановился в Боготе.

— Что из этого следует, Масетти? — Габриель переглянулся с Плинио.

Масетти перехватил этот взгляд.

— Революции нужны толковые люди. Для одного агентства вас двоих многовато. Решайте, кто из вас поедет в Гавану, чтобы затем возглавить какое-нибудь кубинское агентство, скажем, в Монреале.

— Я и так много лет жил за границей. Пусть летит Габо, — сказал Плинио.

— Ты что скажешь, че? Я был бы очень рад!

Гарсия Маркес немного подумал.

— Хорошо! Полечу я. Пока один. Когда получу назначение, заберу семью.

— Вылетаешь через пару дней, че. Я дам указания. Тебя встретит мой заместитель Родольфо Валш.

— Я с ним знаком! Он отличный писатель. Можно сказать, я учился писать рассказы по его книге полицейских повестей «Вариации в красных тонах».

Гарсия Маркес пробыл в Гаване три месяца. Жил он в Доме Медика, на авениде Рампа, где размещалось агентство Пренса Латина, и тесно сдружился с аргентинцами Валшем и Масетти. Они повсюду были вместе — на работе, в кафе «Вакамба», в ресторанах «Сибелес» и «Маракас», где они обычно обедали. Как и всем жителям Гаваны в то время, спать Габриелю и его новым друзьям удавалось по три-четыре часа в сутки. С Масетти и Валшем его объединяло не только восторженное отношение к народной революции, которой руководили образованные лидеры, но и схожие литературные вкусы, понимание жизни, культурный уровень.

Гавана переживала революционный подъем. Люди буквально жили на улицах, скандировали революционные лозунги, пели, танцевали, но, как заметил Гарсия Маркес, мало кто работал. По опыту своей журналистской деятельности он отмечал, что в каждом коллективе всем заправляла небольшая группа людей, членов компартии Кубы. Габриель чутьем улавливал, что от них веяло сектантством, узостью взглядов, невежеством, бюрократическим отношением к делу и неприязнью к тем, кто был, по их мнению, слишком образован, кто имел собственную точку зрения и обладал смелостью высказывать ее вслух.

— Хорхе, я восхищен! Я в полном восторге. Цели и задачи Пренса Латина — колоссальны! — Гарсия Маркес осунулся еще больше, но выглядел очень довольным.

— Потому Фидель и не жалеет на нас денег, че. Меня радует, что ты быстро вошел в дело. Знаешь, Габо, затея с Монреалем отменяется. Мы планируем отправить тебя в Нью-Йорк. Но там будет больше работы, че. Впрочем, мы знаем, тебе это по плечу. Я с удовольствием оставил бы тебя здесь. С тобой работать одно удовольствие. Но нужно открывать агентство в США. Фидель торопит, а лучшей кандидатуры, чем ты, че, у нас нет.

— Ну что ж, Нью-Йорк так Нью-Йорк. Только в Канаде мне было бы проще. По-французски я говорю, а мой английский, карахо, никуда не годится.

— Вот там и доведешь его до кондиции. Надо ехать туда. Переориентируй свои планы.

— Ладно! Уже целую неделю собираюсь тебе сказать, Хорхе. В прошлый раз ты послал меня посмотреть, как устанавливают новые телетайпы в агентстве. Инженеры и техники, толковые ребята, обучили меня всему, что надо, и сами все делали добросовестно, но вокруг все время вертелись без дела какие-то люди. Не знаю, кто их послал. Оказалось, это члены компартии. Они, видишь ли, осуществляли революционный надзор. Коньо, это же обидно для специалистов!

— Я давно за ними наблюдаю. Перестраховщики. Никто из них в агентстве не останется! Все уедут в Майами. Они небось сами уже думают, как бы собрать чемоданы. — Масетти был в раздражении. — Сейчас они с революцией, но они здесь не нужны. Они уедут! Мне уже жаловались на них. Дождутся, что я их всех уволю.

— И за мной приглядывают. Может быть, потому, что я колумбиец?

— Нет! Потому что они так воспитаны своей партией. Я в Аргентине был близок со многими из них.

— А я думал, — Габриель улыбнулся, — если что и погубит революцию, так это нерациональный расход электричества.

Работая по четырнадцать, а то и по шестнадцать часов в сутки, Габриель не мог выкроить и тридцати минут на собственное творчество, но и не думать о литературе он тоже не мог. Никому из коллег в Пренса Латина он не говорил о том, что он писатель. Причина стала известна позже. Единственным исключением были те немногие часы, когда он бывал в доме Родольфо Валша и отводил душу, беседуя с ним и его женой, тоже писательницей. Валш, который прочитал «Палую листву» и еще не изданную повесть «Полковнику никто не пишет», признал в Габриеле большого писателя. Они обсуждали любимые книги, манеру и стиль писателей, которых оба почитали.

Была и еще одна радость. В Гаване жил и работал мастер кубинских теленовелл Феликс Б. Кайгнет, о котором Гарсия Маркес слышал еще в Каракасе и Боготе. Теперь он познакомился с мастером лично, и общение с ним, по сути дела тайное, приносило Гарсия Маркесу не меныие радости, чем работа на революцию.

Однажды в четыре часа утра Гарсия Маркес вошел в рабочий кабинет Валша. Там был и Масетти. Оба были настолько поглощены работой над каким-то текстом, что не заметили Габриеля. Как раз в этот момент Валш закричал: «Все! Теперь расшифровано полностью!» И они с Масетти бросились обнимать друг друга, пританцовывая от радости.

Еще утром на телетайп агентства поступил какой-то странный, явно зашифрованный текст. Валш, у которого был при себе криптографический справочник, занялся текстом и провозился с ним весь день и большую часть ночи. Оказалось, это была телеграмма представителя ЦРУ в Гватемале, в которой тот подробно сообщал Вашингтону о ходе военной подготовки наемников и говорилось, что в апреле 1961 года, ко дню вторжения на Кубу, отряды солдат будут готовы для высадки в заливе Кочинос.

Масетти, доверявший Габриелю, тут же сообщил о причине их радости. У Масетти сразу же созрел план действий: он решил, что в ближайшие дни Родольфо отправится в Гватемалу и там — под видом аргентинского священника, продавца библий — проникнет в расположение лагеря наемников и соберет необходимый материал. Габриель тут же заявил, что он готов выполнить это задание и сделает это лучше Родольфо, поскольку в свое время обучался в церковной школе.