Сергей Семанов - Брусилов

Гораздо хуже было то, что Скалон и командование округа в целом придерживалось германской ориентации (как и вообще существенная часть российской буржуазии и бюрократии). Ведь тут как-никак речь шла о сильнейшем пограничном округе, и на какой границе! А германский консул в Варшаве находился в самых дружественных отношениях со Скалоном, говорили, что тайн у «друзей» не было, свободно обсуждалось буквально все. Подобное являлось делом недопустимым, даже, строго говоря, преступным, но… В пораженной разложением царской России начала века происходили дела и похлестче! Кроме того, Скалон плохо руководил вверенным ему округом, дела там обстояли неважно.

Ясно, что Брусилову тошно приходилось служить в таких условиях. Человек сдержанный и деликатный, он ни с кем не ссорился, тем паче не скандалил, но своего отрицательного отношения к Скалону и его окружению скрывать не пожелал. В то время военным министром стал Сухомлинов, за последние пятнадцать лет этот бывший начальник Брусилова сделал головокружительную карьеру; нечистоплотный и беззастенчивый делец, запятнанный многими скандалами, он никак не улучшил положения дел в русской армии, связался с темными личностями, погряз в стяжательстве и мошенничествах. Но министр есть министр, начальников не выбирают. И Брусилов написал ему частное письмо о неблагополучном положении дел в округе. Сухомлинов был достаточно смышлен, чтобы понять правильность брусиловских предостережений, однако принимать какие-либо решения тоже не собирался — его все это беспокоило очень мало. Но и обижать известного в армии генерала хитрый карьерист не хотел: он пообещал перевести его в другой округ.

Письмо Брусилова было просмотрено варшавской жандармерией, и о содержании его доложили Скалону. Тот не стал объясняться со своим помощником, но отношения их, разумеется, не улучшились. Правда, в декабре 1912 года Брусилов был произведен в полные генералы, то есть получил высший военный чин в России того времени. Несколько раз в течение 1912 и 1913 годов он замещал Скалона на посту командующего округом. Но все равно желание оставить Варшаву и германофильствующий «двор» Скалона не покидало Брусилова. Вскоре из военного министерства последовал приказ: с 15 августа 1913 года он назначался командиром 12-го армейскою корпуса в соседнем Киевском округе. То никак не было повышением по службе, но он отнесся к перемещению с огромной радостью.

В те дни он писал жене: «Не сомневаюсь, что в войсках Варшавского округа мой уход произведет сенсацию и многие будут меня жалеть, действительно считая меня хорошим генералом, но найдутся и такие, которые будут довольны, находя меня слишком требовательным. Ну! Что сделано много, то сделано, и я рад, что вырвался из этой клоаки скалоновской придворной атмосферы». Здесь надо заметить, что Надежда Владимировна в этом случае полностью разделяла чувства и намерения своего супруга.

В Винницу, где располагался штаб корпуса, Брусилов перебрался сразу, не мешкая. Он вновь делался строевым командиром, военачальником, а не провинциальным придворным в чуждом ему по духу дворе. Сразу же объехал части, познакомился со своими новыми помощниками, с войсками. Первое впечатление оказалось благоприятным, хоть и небезупречным: предшественник его долго болел, поэтому некоторые вопросы управления своевременно не решались. Корпус оказался очень сильным — больше даже, чем полагалось по штатному расписанию: две пехотные дивизии, одна бригада, две кавалерийские дивизии, артиллерия, саперные части, причем все это громадное многолюдное (более 50 тысяч человек) хозяйство было разбросано по всей тогдашней Подольской губернии (нынешняя Винницкая и часть Житомирской областей).

Хлопот хватало, но хлопоты эти Брусилов любил и с радостью им отдавался. Как обычно, он предъявил повышенные требования к подчиненным. Это не всем и не всегда нравится, слов нет, поэтому некоторые руководители готовы потакать послаблениям, надеясь приобрести популярность столь простым способом. Не приобретают, ибо в начальнике, руководителе люди ценят прежде всего целенаправленную требовательность и строгую справедливость. Тем более в армии. Только твердые и разумно строгие командиры приобретают настоящую, а не мнимую популярность. Брусилов заставил командный состав корпуса усиленно посвятить себя штабным и теоретическим занятиям, как он делал это раньше, приучая соратников мыслить категориями современной им войны.

Назначение Брусилова произошло менее чем за год до начала мировой войны. О том, что грядущая страшная война не за горами, совсем нетрудно было догадаться, все крупнейшие империалистические державы открыто к ней готовились, а кайзеровская Германия в особенности. Казалось бы, войска, стоящие на границе с «вероятным противником», должны бы… ну ясно, что им полагалось бы делать! Но вот свидетельство самого вновь назначенного командира корпуса: «В этом крае никто не помышлял о возможности близкой войны и никто не думал о ней, кроме меня». Есть тут, быть может, и некоторое преувеличение, но суть вывода бесспорна: накануне войны в приграничных соединениях царили благодушие и беспечность.

Шло это сверху. Командование российских вооруженных сил недооценивало будущих противников. Брусилову довелось наблюдать это воочию весной 1914 года, за три месяца до начала войны.

В апреле 1914 года в Киеве была проведена крупнейшая перед войной штабная военная игра. Руководил ею сам военный министр Сухомлинов. В присутствии узкого круга высших военных разыгрывалась на карте будущая война с Германией и Австро-Венгрией. Тут Брусилову разом удалось увидеть всех главных действующих лиц будущей грандиозной драмы: участниками игры были начальник Генерального штаба Н. Н. Янушкевич, генерал-квартирмейстер (то есть начальник оперативного управления Генштаба) Ю. Н. Данилов, командующий Киевским военным округом Н. И. Иванов — будущий главком Юго-Западного фронта, нацеленного именно против Австро-Венгрии, где и предполагалось сражаться соединению Брусилова, будущий главком Северо-Западного фронта (против Германии) Я. Г. Жилинский, а также ряд других генералов.

Оптимизм участников штабной игры был безграничен, Брусилов удивлялся, но о причинах его знать не мог. А дело заключалось в том, что русская военная разведка сумела заполучить ни много ни мало стратегический план развертывания австрийских вооруженных сил против России [5] Исключительно интересная история эта хорошо описана в документальной книге Егора Иванова «Негромкий выстрел» (М., «Молодая гвардия», 1977). . Так что русские главнокомандующие имели известные основания полагать, будто планы противника им знакомы и они могут наносить удары в наиболее выгодных для себя условиях. Подчеркнем: известные основания, но не более, ведь противник тоже не дремлет; надо, значит, предполагать возможные изменения и неожиданности, готовиться к ним.