Вальтер Хартфельд - Одинокие воины. Спецподразделения вермахта против партизан. 1942—1943

Однако Гюнтер сохранял настороженность и бдительность, опасаясь, как бы в этой искусственной стене, которой он отгородился от искушений, не появилась первая брешь.

Зажав зубами мундштук трубки, полковник Брандт рассматривал с тревожным выражением лица и чрезвычайным вниманием штабную карту совершенно нового района, который попал под его командование. Клаус, Хайнц и Манфред бурно дискутировали, и он остановил взгляд на мгновение на большой нервной руке Клауса, выглядевшей великолепно на плоской карте. Прекрасная человеческая рука. Его собственная культя показалась ему безобразной.

— Наша артиллерия должна располагать возможностью вести заградительный огонь с пяти опорных пунктов. Вот база. Важно надежно удерживать все основные пути проникновения, а коммандос обеспечат окружение и охоту, — объяснял Клаус. Затем, повернувшись к полковнику, он добавил: — Вы не думаете, что мы могли бы реабилитировать Ханса Фертера?

— Не беспокойтесь, это уже сделано. Фертер запросил новое назначение.

Четыре офицера возобновили обсуждение.

Их оперативная зона располагалась в излучине Десны между селениями Бороденка и Бранилец, затем тянулась дугой вокруг высоты 214, отстоящей от реки на тридцать километров.

Множество речушек, несколько болот, четыре озера, малое число дорог, пригодных для автотранспорта, притягивали к этому району партизан, которые могли перемещаться отсюда в четырех важных направлениях: на Брянск, Мглин, Унечу и Новгород-Северский.

Военная судьба, потеря полковником Брандтом руки воссоздали команду егерей такой, какой она была год назад. Больше не надо было бросать танки к сердцу Украины. Теперь боевые действия велись изо дня в день.

КП полковника размещался в Яролишеве, база коммандос — в Алешенке, на расстоянии шести километров. Четыре укрепленные деревни и пять опорных пунктов составляли основу обороны и оперативную зону.

Потребовалось десять дней, чтобы обустроиться на новом месте. Клаус и Хайнц обошли все опорные пункты и тщательно выстроили систему оповещения ракетами и по радио. Со своей стороны, братья Ленгсфельд проверили расположение всех защитных минных полей.

Теперь можно было начинать рейды.

Одним из важных мероприятий, предпринятых Брандтом с подачи Клауса, было введение выборов старост — а не назначение вермахтом — в наиболее важных деревнях. Он провел также своего рода перепись населения. Но она проходила не просто, потому что недоверчивые и пугливые жители деревень скрывались или являлись в регистратуру и давали фальшивые имена. Манфред, со своей стороны, предпринял попытку переписать весь домашний скот. Если предположить, что партизаны с приближением зимы будут нуждаться в мясе, то важно лишить их столь необходимого питания. Эрнст Райхель ставил тавро на животных, которое сам изготовил.

Что касается Гюнтера, то он вслед за Людвигом, ставшим поваром-медсестрой, ввел регулярные консультации для жителей пяти опорных пунктов. Но как говорил Большой Мартин, все это самообман. И партизаны не будут наблюдать со слезами на глазах за действиями всех этих «служек» с автоматами на плече.

Перемирие продолжалось между тем потому, что партизаны провели полную реорганизацию. Перед наступлением на лес урочища Любки Мясенко получил из Москвы приказ разделить свой отряд на два. Сам он должен был отправиться в Клетню, где принять командование над новым отрядом численностью девятьсот человек. Яковлев и его бывший отряд отправлялись на юг для обустройства в лесу урочища Бранилец.

Перед расставанием два командира подвели итог действиям за последние недели. Они оказались достаточно благоприятными. Разрозненные группы партизан были объединены в формирование, достаточно многочисленное, дисциплинированное и боеспособное. Сто восемьдесят убитых и двадцать один пропавший без вести — это не очень высокая плата за такой результат.

Они отметили, что массовые казни мирного населения и разрушения, осуществлявшиеся фашистами, производят противоположный эффект. Немцы думали, что это вызовет страх и приведет к покорности. Но это было ошибкой, за которую они уже дорого заплатили. Отныне в каждом городе, в каждом доме некоторое безразличие в поведении многих рядовых людей замещалось активной ненавистью. Люди ничего не забывали.

Прибыв в свой новый лагерь, Яковлев должен был провести полное военное и политическое обустройство. Нужно было заново рыть землянки, наладить связи, организовать наблюдение за дорогами. Крупные операции немецкой армии в августе имели фактически единственным результатом трату времени на партизан. Их невозможно было заставить исчезнуть.

Гайкин, ответственный за разведку, был удивлен добытой им информацией об организационных мероприятиях, проведенных немцами. По его мнению, только у солдат из деревни Миликонец могли возникнуть такие идеи. Вскоре его догадка подтвердилась, и, когда Яковлев узнал об этом, он потирал руки от удовольствия, довольный тем, что выяснил.

Район их нового пребывания был спокойным. Урожай, как правило, собирали под присмотром вооруженных групп. Деревенские жители, хотя и с некоторой неохотой, изъявляли желание сидеть смирно.

Вначале Яковлев приказал уничтожить пять чересчур активных старост. Так как ему нужно было произвести впечатление на жителей, он решил, что пять убийств следует совершить в одну ночь.

Группа из десяти партизан отправилась из лагеря в деревни. Одним из пунктов назначения был Яролишев. Но оттуда передали информацию: убийство совершила сама жена старосты.

Пять убийств никого особенно не удивили: ни немецких солдат, ни тем более жителей. Когда старосту Яролишева обнаружили в постели с перерезанным горлом и табличкой на груди «Предатель Родины», люди качали головами и после выражения соболезнований вдове ждали дальнейшего развития событий.

Ханс Фертер занялся расследованием. По зрелом размышлении он счел убийство преступлением соседей, если не убийством из ревности. Правда, имелась табличка, но в военное время она могла послужить отличным алиби. Вместе с Густавом Хальгером он допросил соседей, обыскал дом, побеседовал с вдовой убитого. Не надо было обладать большим умом, чтобы убедиться в ее виновности. Через двое суток вдову публично судили. Выяснилось, что у нее было много любовников. Ее приговорили к казни и повесили.

Крестьяне были озадачены, Яковлев взбешен, а Фертер ожидал второго тура.

Полковник Брандт полностью отказался от вспомогательной полиции и сохранил в своем распоряжении полуроту казаков (из формирований предателей, созданных немцами при содействии таких деятелей, как генерал царской армии и атаман войска Донского в 1918 году П. Краснов (1869–1947; повешен). — Ред. ), постоянно осуществляющих верхом на лошадях тщательное наблюдение. Десять из них угодили в засаду. Их ужасно изуродованные трупы партизаны поместили в корзину и принесли под стены опорного пункта номер два. Когда об этом узнали соратники погибших, они организовали карательную экспедицию, которой Ханс Фертер не мог помешать. Он смог лишь отобрать трупы убитых мирных жителей, чтобы оставить только мужчин — умерщвленных женщин и детей похоронили тайком — и с табличками «Партизаны» на шеях поместить в ту же корзину и показать в деревнях.