Ольга Белан - Моя бульварная жизнь

У меня и, естественно, у Жилина с Костылиным — отдельные кабинеты (у них — один на двоих, так они пожелали), обставленные новенькой мебелью. Мне в кабинет поставили длинный стол для проведения летучек — мебель роскошная, выбранная из дизайнерских итальянских каталогов. Нелька сидит в одной комнате с Певцом — так прозвали одного из корреспондентов «Вича», который неосмотрительно пустил в свой кабинет тогда еще бездомных сотрудников «Успеха», был успешно «завербован» ими, а вскоре назначен моим замом. Певец — это широкая русская душа, широкая русская талия и немалый рост — глыба-человечище! Но самой главной достопримечательностью этой глыбы был несомненный литературный талант — никто лучше его не мог править материалы и особенно придумывать заголовки. А заголовок в статье иногда важнее, чем сама статья! Я знаю редакции, где за заголовок назначена отдельная плата, знаю и таких редакторов, которые держат специальных людей на отдельных окладах исключительно для придумывания заголовков.

Однажды на обложку текущего номера мои ребята приволокли откуда-то фотографию Аллы Пугачевой в роскошном длинном платье изумрудного цвета. Примадонна — самая желанная гостья любой обложки в любом издании! — появилась в необычном бальном наряде то ли на приеме, то ли на чьем-то концерте. Но мои же дотошные корреспонденты нарыли и другой факт — это платье было подарено алмазным королем Ипатовым своей молодой жене, и в нем она блистала в Париже на балу — светская хроника зафиксировала это событие. У них, у богатых, не принято появляться в одном и том же наряде два раза — и, очевидно, этот наряд по скидочной цене был продан Алле Пугачевой. Все это написали в заметке, а на обложку поставили то самое фото Примадонны в платье б/у. И заголовок Певец придумал соответствующий «Алла Пугачева ходит в обносках!» Жилин, который просматривал тогда все обложки нашего нового издания, увидев заголовок, поморщился: «На обложку надо выносить позитивные лозунги!» Мой талантливый Певец тут же предложил другой «позитивный» вынос «Пугачева и в обносках хороша!»

Это было искрометное счастливое время! По коридору ходил Фурдуев и сочинял эпиграммы. Как он появился в нашей конторе — никто толком не помнил. Просто пришел и остался, хотя в журналистике ничего не смыслил и совершенно ничего не умел делать. Когда-то работал учителем русского языка и литературы в школе, но его оттуда поперли — он не вписывался ни в один педагогический коллектив. Зато в редакцию приносил здоровую атмосферу юмора, и даже я, сидя далеко от общей комнаты, слышала взрывы хохота после очередного разыгранного Фурдуевым скетча. Клоуны нужны в любом коллективе. Не случайно они есть в каждом классе школы! Фурдуев писал изумительные пародии на корреспондентов — и они не обижались, ведь пародию можно написать только на яркого человека, на яркий талант. А уж какие капустники он сочинял под тонким Нелькиным руководством — этому могли бы позавидовать даже Ширвиндт с Державиным. Над прибившимся к нашему огоньку литератором потешались все, кому не лень — благо, он относился к этому с добродушным юмором. Однажды, например, ему прислали эпитафию: «Умер в тоске и полнейшей безвестности — Фурдуев, учитель российской словесности».

Кстати, до появления «Успеха» в издательском доме «Вич-инфо» никто никогда не выпивал. То ли здесь это было официально запрещено, то ли люди делали это тайно, то ли сама пафосная обстановка офиса не допускала мысли о грубой пьянке, которыми славились все прежние редакции, где мне приходилось работать. Здесь царила такая правильная обстановка, что хотелось немедленно ее нарушить! И, конечно, нарушали. Тайком, под столами, после работы — я делала вид, что не вижу.

Особым выпивальщиком всех времен и народов был Антон. Харизматичный молодой парень приехал, как и большинство нашего коллектива, из Ташкента. О нем ходили легенды: какая-то девица повесилась от безответной любви к нему. Хоть Антон был плешив и всегда — то с похмелья, то подшофе, в нем, действительно, была редкая в наше время притягательная мужская сексуальность. Или сексуальная притягательность — как хотите, главное — мужская. При этом он был и талантлив. Поэтому я терпела его пьяные выходки и выгораживала, как могла, перед Жилиным и Костылиным. Иногда я и сама в компании Антона и еще двух-трех наших ходила в маленькую забегаловку напротив редакции, где Антон галантно угощал всех коньяком и курицей на гриле, а мне приносил мои любимые маринованные зеленые перчики. Антон — к слову о галантности — никогда про эти перчики не забывал. Мы пили коньяк, заедали его курицей и перчиками и мечтали о временах, когда «Успех» наберет невероятные тиражи, и мы станем богатыми и знаменитыми.

Но однажды Антон меня все же достал своей пьянкой. Утром за столом сидит вроде трезвый человек, а к вечеру всегда слегка не трезв. Я обратилась за помощью к своему заму — Певцу:

— Послушай, поговори хоть ты с Антоном, — оценивая внушительный и даже грозный внешний вид Певца, сказала я, — ну пригрози ему, напугай чем-нибудь, ну совсем парень обнаглел — прямо за компьютером выпивает!

— Он за компьютером не только выпивает, — проворчал Певец. — Он на них еще баб трахает.

— Каких баб? — насторожилась я.

— Приводит каких-то девок с улицы, — пожал плечами Певец.

— Зачем? — удивилась я, — когда все секретарши редакции в него как кошки влюблены.

— Ну, не знаю, — снова пожал плечами мой зам. — Мне охранники говорили, что в субботу он придет типа поработать, а потом девки вереницей тянутся.

— В общем, ты с ним поговори. Чтобы никаких пьянок на рабочем месте! — подытожила я. И пошла к себе, предаваясь глубоким размышлениям: почему женщин как магнитом тянет к пьяницам и развратникам, дебоширам и хулиганам? Я и сама, прости Господи, сколько раз попадала на эту удочку — мужчины-праздники притягивали меня куда больше, чем мужики-хозяйственники или хотя бы стойкие трезвенники. А с Праздником хорошо только праздновать. Жить с таким человеком — сущая мука…

Певец тут же вызвал Антона и устроил ему жуткую проработку. Он пугал его увольнением, рассказывал, что пьянки — не в традициях этого издательского дома, что, в конце концов, он подводит своего главного редактора, то есть меня, потому что каждый раз, когда заходит разговор об его увольнении, я беру его под свое честное слово. В общем, целый час Певец скрупулезно выполнял мое задание, прочищая мозги нерадивому сотруднику. Нерадивый все выслушал, низко склонив голову, произнес: «Все понял» и пошел на свое рабочее место в общую корреспондентскую комнату. Певец через минуту встал и направился тоже туда — надо было вернуть кому-то вычитанное интервью. И каково же было его изумление, когда, войдя в комнату, он увидел — Антона, наливающего себе в стакан коньяк. Певец так обалдел, что только и смог тихо произнести: