Ольга Белан - Моя бульварная жизнь

У меня на столе лежит мой неоконченный роман, а на коленке — недочитанный роман Ольги Белан. Странное ощущение, что они связаны между собой, эти две совершенно разные книги. А они таки связаны.

Я начинала с романов о журналистах, об этом удивительном мире поисков правды, о невозможности ее сказать, о горячих катящихся с плеч журналистских головах и… вскормленных властью нуворишей журналистики. И вот оно — новое время. Новые лица, новые вихры надо лбом. Два времени бьются у меня в руках — время моей молодости и молодости Ольги, время нескончаемых поисков правды — тогда и теперь.

С кем же я? Получается, что я на стороне мира Ольги. То, мое время — пужливое, осторожное, время, когда бились не просто с неправдой жизни, а с элементарной невозможностью просто назвать кошку кошкой.

И вот книга Белан. В ней не боятся правды как таковой, ее знают и чтут. Но, Боже, сколько людей, столько и точек зрения. И тогда чем отличается вчера от сегодня? А тем, что есть шанс побеждать красивым и умным, пусть и с поколоченными в драке башками. Они остаются настоящими. И журналистика сохраняет то достоинство профессии, о котором так мечтали газетчики моей молодости.

Хорошая книга. Спасибо Ольге.

Галина Щербакова

Два месяца слухи о моей отставке витали в воздухе. Ничто, как известно, не появляется из ничего, но невозможно было поверить, что Хозяин откажется от меня, предаст. Ведь целых 12 лет так искренне уверял всех, что высоко меня ценит и не мыслит без меня свой издательский бизнес! Смешная!

…Лишь после многих изнурительных дней депрессии и дурацких вопросов типа «за что?» я, наконец, взяла себя в руки и смогла думать о чем-то другом, кроме паскудной истории, которая приключилась со мной в издательском доме «Вич-инфо». 12 лет жизни — от звонка до звонка. Нигде я так долго больше и не работала. Вопрос — почему? Было интересно? Хорошо платили? Еще что-то?

Весна 1997 года. Сижу в душном кабинете на Вадковском в редакции «Экспресс газеты». Маюсь в творческих муках, придумывая очередной номер. Почему-то в тот год был очень жаркий май — окна распахнуты, летит тополиный пух, лезет в глаза и склеивает накрашенные ресницы. Еще нет компьютеров — Господи, неужели это правда? Еще нет мобильных телефонов — пещерный век! На столе — страницы с отпечатанным на машинке текстом. Телефон — обычный кнопочный с тяжелой трубкой наперевес. Вот он как раз и зазвонил.

Это был… Назову его Жилин. Фотокор Вовка Жилин, с которым давно и недолго мы работали в «Московском комсомольце». Я почти забыла, как он выглядит, но хорошо помню связанную с ним историю. Однажды в пятницу он зашел ко мне в кабинет и сказал, что фотоочерк для воскресного номера не готов. Точнее, кое-что есть, но надо бы поработать еще. Я онемела: с ума сошел? Да Гусев убьет за несданный в срок материал! «Неси, что есть». Жилин принес контрольки с двумя отмеченными фотками, но упрямо твердил: дайте еще пару дней, чтобы тема получилась как надо. Что делать? Я отпустила взыскательного маэстро дорабатывать материал, а сама позвонила внештатному знакомому фотографу (ныне очень известный фотографический мэтр со смешной фамилией — Тягны-Рядно). У него на мое счастье оказался только что отснятый фотоочерк про детишек, уезжающих в летние лагеря. Велела немедленно тащить! Жилин был спасен. Номер готов. Главный доволен.

И вот этот Жилин звонит спустя почти десять лет и говорит примерно следующее: «Дорогая, у меня для тебя есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться — давай встретимся». Я популярно объясняю, что у меня — номер, а за дверью бьет копытом зверь-редактор, что здесь я совсем недавно и меня все устраивает. Но Жилин не так прост. Он задает самый главный вопрос: сколько мне платят? Скрывать нечего — прилично. И слышу: «А я хочу предложить как минимум в три раза больше».

Ну что бы вы сделали на моем месте? Именно на моем — месте одинокой женщины, которая отвечает за все в этой жизни одна: за себя, за школьника-сына и пенсионерку-мать? Риторический вопрос!

Быстро сворачиваю все дела на работе, прыгаю в старенькие «жигули» восьмой модели — с двумя большими дверцами (я этими дверцами чуть однажды старушку не прибила, прости меня, Господи), — и мчусь на Красную Пресню. Встреча назначена в украинском ресторане напротив хаммеровского центра (кажется, он называется «Шинок»). Жилин предупредил, что будет не один — со своим партнером и другом. Так я впервые услышала фамилию… скажем, Костылина. (Простите мне плагиат, Лев Николаевич! Хотела назвать их Проктор энд Гембл, но это реальные люди, потомки обидятся, Чук и Гек, Малыш и Карлссон — слишком по-детски. Ваша парочка все-таки посерьезнее, покрепче будет).

Ставлю машину, выскакиваю, на ходу пудря нос. Ищу их глазами — узнать бы! Но тут из переулка красиво выплывают сначала «мерседес», потом «ауди» — и паркуются не как я — в жалком закутке, а прямо перед входом в ресторан. Швейцар в ливрее торопливо кидается к авто и услужливо, даже нежно открывает дверки.

А что я, случайный прохожий на этом празднике жизни? Я замираю под гипнозом этих признаков роскошной жизни. Мне не приходилось ездить на таких машинах, солидные лакеи в ливреях не распахивали передо мной двери. Да и в таких дорогих ресторанах я никогда не была! Что мы могли себе позволить в виде культурного отдыха? Распить бутылочку у ларька после сдачи номера в печать? Да и то, если придет Стас Садальский — он тогда работал в «Э-Г» и угощал нас, вечно безденежных…

Охмурение между тем продолжается: заказанный столик, французское вино, всякая немыслимая вкуснота. А под это дело — и предложение: «Вич-инфо» создает новую газету — эти двое ее придумали — нужен главный редактор. Я как нельзя лучше подхожу. «Давай! Свое дело! Новая газета! С говорящим названием „Успех“! Своя команда! Печататься будем в Финляндии!»

И — зарплата, зарплата, зарплата! Две! Тысячи! Долларов!

Мне понравилось слово «Успех». Просто околдовало! Как человек, всю жизнь придумывающий заголовки, я ценю меткое и точное определение. Заголовок — или название — должно быть, как выстрел: прицельным, коротким, емким. И потом: как вы лодку назовете, так она и поплывет!