Владимир Полушин - Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта

14 июня путешественники были в галласском поселке: «Вышли в 6 часов. Шли без дороги. Через два часа цистерна с проточной водой. К 11 часам разошлись искать дорогу; все колючки, наконец условный выстрел. Пришли к галласской деревне. Стали просить продать молока, но нам объявили, что его нет. В это время подъехали абиссинцы (два конных, пять слуг) ашкеры Ато Надо, которые просились ехать с нами в Ганами. Они тотчас вошли в деревню, проникли в дома и достали молока. Мы выпили и заплатили. Галласские старухи были очарованы. Абиссинцы не пили, была пятница, они старались для нас и, отыскивая нас по следам, заехали в эту трущобу. Мы не знали дороги и схватили галласа, чтобы он нас провел. В это время прибежали с пастбища мужчины — страшные, полуголые, угрожающие. Особенно один, прямо человек каменного века. Мы долго ругались с ними, но наконец они же, узнав, что мы за все заплатили, пошли нас провожать и по дороге, получив от меня бакшиш, благодарили, и мы расстались друзьями. Остановились в 4 часа утра у воды. Вечером история. Накануне у нас пропал бурнус, и по абиссинскому обычаю мои ашкеры должны были платить за него. Они пересмотрели все свои вещи и, наконец, принялись за вещи приставшего к нам по дороге ашкера, отбившегося от своих хозяев, Нагода Шангаля. Тот пришел жаловаться к нам и предлагал идти к судье. Ему резонно поставили на вид, что в бархе судей нет; и в то время как одни его держали, другие вспороли его мешок. Первой вещью там оказался наш бурнус. Вор хотел бежать, его схватили и связали. Пришедшие наши друзья-абиссинцы ссудили нам кандалы, и вора заковали. Тогда он объявил, что у него украли 6 талеров. Мне следовало платить, и я объявил, что раскладываю эти деньги на своих ашкеров. Тогда вора обыскали и нашли деньги в его платье. Это всех возмутило».

И снова дорога. 15 июня в дневнике появляется запись: «Вышли в 6 часов. Часам к 11 покупали масло у начальника деревушки (города). Купили подойник. В доме живут телята и верблюжата. Потом долго не могли найти воды и шли до 4,4 ч. Всего десять часов. Устали страшно. Купались в цистерне аршин глубиной. Заснули на камнях без палатки, ночью шел дождь и вымочил нас».

На следующий день экспедиция вновь в дороге. Поэт записывает: «Шли 1,5 часа. Потом абиссинцы застрелили антилопу, и мы долго снимали с нее кожу. Прилетели коршуны и кондоры. Мы убили четырех, с двух сняли кожу. Стрелял по вороне. Пули скользят по перьям. Абиссинцы говорят, что это вещая птица. Вечером проявляли (видимо, фотографии. — В. П.)».

17 июня 1913 года Н. Гумилёв с группой посещает селение из шести хижин. Николай Степанович фиксирует в дневнике: «Абиссинцы потеряли своих мулов и пошли их искать. Мои ашкеры требуют их ждать, так как только они знают дорогу. Я соглашаюсь ждать до 12 часов. В страшную жару выходим. Идем до 5 часов. Бахра похожа на фруктовый сад. Здесь она становится светлее и реже. Остановились у деревни. У входа. Чтобы коровы не бросились все сразу в ворота и не ломали их, перед ними вырыта большая яма. Мы вошли в деревню из шести только соломенных хижин (женщины и дети носят куски кожи вместо одежды). Посетили школу. Купили ложку и смолы для чернил. Учитель страшный жулик. Учился у сомалей. Дети на каникулах, так как падеж скота. Впервые видел молитву Шейх-Нуратукейну».

На следующее утро экспедиция Гумилёва заплатила местному учителю, чтобы тот показал дорогу, но как гласит запись в дневнике поэта: «…долго хотел убежать, и мы его били. Абиссинцы догнали нас. Шли четыре часа и остановились без воды и палатки».

После непродолжительного отдыха экспедиция отправляется опять в дорогу. И снова краткие записи поэта под номерами 16–22: «Спуск к Рамису, который начинается в Мете и в этом месте впадает в Уаби. Мы перешли его вброд и через полчаса красивого пути достигли Уаби, которая разлилась. Кричали и стреляли, чтобы спугнуть крокодилов, потом пустились вплавь. Крокодилы кружились тут же и пугали мулов, которые начали тонуть и нестись по течению. С Коли, мул которого опрокинулся, крокодил сорвал гетру, другого мальчика он схватил за палец. Мокрые, мы вылезли и долго голые сушились на берегу. Потом ловили рыбу. Поймали 14 белых, двух черных с усами. Клев чудесный. Под вечер подъем 2 ч<���аса> трудный. Спим без палатки… Вышли в 6, шли до 11, все барха; встретили гиганта галласа, в Арусси они все такие. Он за деньги показал воду, продал масло. Мука кончилась. Отдыхали; пили ужасное кислое молоко. В 4 вышли, шли до 6,5;… мула. Спим в палатке… Вышли в 6, шли на запад 2 ч<���аса>, потом убили амбарайли (антилопу) и по обыкновению остановились снимать шкуру и есть. Подошли галласы — старик с мальчиком и юноша с ребенком, что должно изображать их ашкеров. Старику дали хребет зверя. Потом искали насекомых, сняли шкуры с двух попугаев. Фасика писал сказку… Удалились от каравана, чтобы посетить деревню, там долго торговались, ничего не купили. По дороге видели свиней, убили маленькую, сняли шкуру, вечером шли опять, всего 5 часов… Идем по равнине; дичи масса, убили шакала. Остановились после трех часов хода, потому что галласы зарезали двух быков на кладбище и пригласили нас есть. Вечером ходили на охоту: убили громадную птицу, видели оленей. У меня лихорадка и почки. Пить нечего… Шли 8 часов. Несли гнилую птицу. Остановились перед городом по ту сторону обрыва…»

23 июня 1913 года Н. С. Гумилёв и Н. Сверчков в селении Шейх-Гуссейн [35] Ныне Шейх-Хуссейн. : «Шли три часа до города; остановились на окраине под двумя молочаями. Пришли два галласа, которые советовали гнать других. Аба Муда прислал провизии. Мы пошли к нему; он принял нас в доме с плоской крышей, где были три комнаты — одна отгороженная кожами, другая — глиной. Была навалена утварь. Хотел войти осел. Муда подражает абиссинским вождям и важничает. Потом после дня ужасной жары пошли смотреть гробницу Шейх-Гуссейна. Это огороженное высокой каменной стеной кладбище с каменным домиком привратника из Джиммы снаружи. Сняли обувь, камни кололись. Выбеленные снаружи домики не штукатурены внутри. Лучший дом — круглый гроб Ш. Г. Потом есть гробницы его сына, дочери, шейха Бушера (сына шейха Магомеда), шейха Абдул Кадира и знатных галласов. Вечером писали историю Ш. Г. с Хаджи Абдул Меджидом и Кабир Аббасом».

Здесь Гумилёв и Коля-маленький рассматривали долго могилу Шейха Гуссейна и племянник поэта сделал несколько снимков. На одном из них Гумилёв держит в руках священную арабскую книгу. Сфотографировал Коля Сверчков и абиссинского наместника в Шейх-Гуссейне Аба Муду. На другой день поэт записывает в дневнике: «Утром пошли в обрыве смотреть место чудес. Видели пещеру, где он жил, и там беременную женщину, и змею, и святилище. Потом еще две пещеры, во второй дыры, где пролезает только безгрешный; пролез Аба Муда и я. Потом камень на дне обрыва, где Ш<���ейх> Г<���уссейн> молился, когда к нему пришел его любимый ученик и слетел с высоты 40; потом после тяжелого сна сфотографировали книгу и город».