Владимир Полушин - Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта

Именно в этом переулке в ту пору и жила Елена Карловна. В другом стихотворении «Так долго сердце боролось…» (1917) поэт даже жалеет, что вообще родился на свет:

И вновь мотивы печали, чувство безответной любви наводят Гумилёва на мысли о смерти. В стихотворении «Временами, не справясь с тоскою…» (1917) он пишет:

Он признается в стихотворении «На путях зеленых и земных…» (1917):

И в то же время он понимает, что это искушение идет от дьявола. В этом же стихотворении он пишет:

Может быть, сознавая всю пагубность дьявольского увлечения, Гумилёв проговаривает:

(«Я, что мог быть лучшей из поэм…», 1917 — весна 1918)

И в стихотворении «Ангел боли» (1917 — весна 1918) Николай Степанович воспринимает любовь через смерть:

Несомненно, лучшими стихотворениями, посвященными таинственной Елене Дебуше, можно считать «Еще не раз Вы вспомните меня…» и «Отвечай мне, картонажный мастер…» (оба 1917). В первом стихотворении-покаянии поэт признается в неправедной своей любви и понимает свое полное бессилие перед нахлынувшими обстоятельствами. Его мир оказался ненужным возлюбленной, и он восклицает с горечью:

«Картонажный мастер», наверное, стал последним стихотворением в альбоме стихов, написанных Елене Дебуше и ей на прощание подаренных. Увы, этот альбом исчез. Поэт прощается с любимой, но страсть остается в душе и будет проскальзывать в других, более поздних стихах.

Елена Дебуше не оценила поэта и вышла замуж за американца Ловеля. Уже после гибели Гумилёва, в 1923 году, в Берлине в издательстве «Петрополис» вышла книга поэта стараниями критика К. Мочульского, называвшаяся «К синей звезде. Неизданные стихи, написанные в 1918 году в Париже» (объемом семьдесят четыре страницы). Туда конечно же вошли не все стихи, написанные Гумилёвым в Париже и Лондоне в 1917–1918 годах. Часть из них была включена в другие книги поэта, изданные при жизни, а часть увидела свет много позже после его смерти.

Друг Гумилёва Михаил Федорович Ларионов писал об истории создания этого сборника в письме к Г. Струве: «Вначале многие стихи, написанные во Франции, входили в сборник, называемый „Под голубой звездой“, — название создалось следующим образом. Мы с Николаем Степановичем прогуливались почти каждый вечер в Gardin des Tuileries. Вы Париж знаете, помните, недалеко от арки Carrousel, на дорожке, чуть-чуть вбок от большой аллеи стояла статуя голой женщины — с поднятыми и сплетенными над головой руками, образующими овал. Я, проходя мимо статуи, спросил у Н. С., нравится ли ему эта скульптура? Он меня отвел немного в сторону и сказал: „Вот отсюда“. — „Почему, — спросил я, — ведь это не самая интересная сторона“. Он поднял руку и указал мне на звезду, которая с этого места как раз приходилась в центре овала переплетенных рук. „Но это не имеет отношения к скульптуре“. — „Да! Но (имеет) ко всему, что я пишу сейчас в Париже ‘под голубой звездой’“. Как образовалось „К голубой (М. Ф. хотел сказать ‘К синей…’, имея в виду название сборника. — Г. Струве) звезде“? Мне не ясно. Как мне кажется, это произошло под внезапным впечатлением одного момента… Потом осталось так, но означает то же стремление — к голубой звезде — настоящей. Не думаю, чтобы кто бы то ни было мог бы быть для него такой звездой. Почти всегда самое глубокое чувство, какое у Николая Степановича создавалось в любви к женщине, обыкновенно обращалось в ироническое отношение и к себе, и к своему чувству…»

Однако в другом письме к Г. П. Струве Михаил Федорович писал несколько иначе: «…Стихотворения „К Синей Звезде“ безусловно относятся к Елене Карловне Дебуше, за которой Николай Степанович ухаживал, — и это было известно. Насколько он сильно ею увлекся? Не знаю, думаю, ему нужно было — он всегда склонен был увлекаться. Это его вдохновляло. Насколько мне кажется, у него еще в это время был другой предмет увлечения. Но Елена Карловна — чужая невеста, это осложняло его чувства… Это ему давало новые ощущения, переживания, положения для его творчества, открывало для его поэзии новые психологические моменты. „Синяя звезда“ (Елена Карловна) была именно далекой и холодной (для него) звездой. „Под Голубой Звездой“ — это то, что он проектировал и как хотел назвать (как говорил, неоднократно, мне и Наталье Сергеевне) сборник стихов, посвященных парижскому пребыванию и написанных в Париже. Возможно, позднее эти чувства были пересилены другими чувствами, которые остались и вылились „К Синей Звезде“? „Под голубой звездой“ звучит как место, в котором, где совершались известные происшествия и вещи. „К Синей Звезде“ — там главным образом относящееся к ней (к Елене Карловне). Есть вещи, написанные раньше и включенные туда же, т. е. все, что даже косвенно касалось ее…»

Особняком среди написанных во Франции стихотворений стоит «Эзбекие», приуроченное к годовщине посещения поэтом этого сада. Поэт тоскует в Париже по своим былым путешествиям. Он понимает, что в тот сад скитаний нет возврата.

Ахматова, процитировав стихотворение «Эзбекие», писала: «…путешествия были вообще превыше всего и лекарством от всех недугов… И все же и в них он как будто теряет веру (временно, конечно). Сколько раз он говорил мне о той „золотой двери“, которая должна открываться перед ним где-то в недрах его блужданий, а когда вернулся в 1913, признался, что „золотой двери“ нет». Возможно, это и есть то самое признание в разочаровании в скитаниях.

Хотя в другом стихотворении «Среди бесчисленных светил…», написанном зимой-весной 1918 года, поэт вновь обращается к теме скитаний, но теперь уже он тоскует по родине: