Алексей Гусев - Юность, опаленная войной

— Так моя же Ниночка совсем раздетая! — с отчаяньем проговорила Анна Андреевна Старцева.

— Лидочку-то нашу тоже увели в одной кофточке, — всхлипывала Дарья Кузьминична.

— Да успокойтесь же! Слезами горю не поможешь! — старался утешить женщин Петрачков, хотя у самого на сердце было такое, хоть волосы рви на голове. В эту же ночь была арестована и его дочь Надя.

Днем 13 января стало известно, что вслед за Ниной Старцевой, Лидой Андросовой, Надей Петрачковой гитлеровцами были схвачены и остальные члены подпольной группы организации «Молодая гвардия» поселка Краснодон: Тоня Елисеенко, Нина Кезикова, Надя Петля, Тоня Дьяченко, Женя Кийкова. В доме Шищенко палачам удалось взять только младшего — Александра, старшему брату — Михаилу — удалось скрыться в тайнике. Только ему одному удалось остаться на свободе и увидеть освобожденными поселок и город Краснодон.

В тот же день родители арестованных поселковых молодогвардейцев, захватив для них теплую одежду, белье и еду, направились в город Краснодон. Но передать им разрешили только еду.

— Старцева! — распахнув дверь камеры, выкрикнул полицай.

Нина медленно поднялась с пола, привычным кивком головы отбросила назад тяжелые длинные косы. Под конвоем она шла по хорошо знакомому коридору бывшего райвоенкомата. Здесь Нина была еще в июле 1941 года, когда провожала на фронт своего отца. Ее ввели в кабинет начальника городской полиции Соликовского. В помещении было накурено, грязно пахло самогонным перегаром.

— Старцева? — уточнил следователь городской полиции Кулешов.

— Да.

— Назовите подпольщиков поселка Краснодон, и мы гарантируем вам жизнь.

— Я не знаю ни одного подпольщика, — глядя прямо в глаза следователю, спокойно ответила Нина.

— А кто вывесил флаг? — Кто разогнал скот и перебил конвой? Кто сжег скирды хлеба? Кто перерезал телефонный кабель? Тоже не знаешь?

— А почему, собственно, я должна все это знать?

— На стул! — визгливо приказал Кулешов. Двое его подручных, заломив руки Нины назад, силой усадили ее на стул. С ног стащили сапоги, чулки. Из жаровни клещами достали раскаленный добела металлический прут.

— Ну! Так кто же вывешивал флаг, угнал скот, перебил конвой? — злобно повторил свои вопросы Кулешов.

Нина стиснула зубы, закрыла глаза. В этот миг ее пронзила острая боль.

— Фамилии?! — кричал Кулешов. И снова раздирающая сердце боль. А дальше Нина уже ничего не чувствовала и не слышала. Ее окатили холодной водой. Придя в сознание, она долго не могла понять: где она, что с нею. Так почти в беспамятстве и приволокли ее обратно в камеру.

К ней тут же бросилась Лида Андросова. Бережно приподняв голову подруги, скороговоркой прошептала:

— Нина, родная моя, очнись!

Уля Громова влила Нине несколько глотков воды, смочив конец своего платка, осторожно обтерла ее лицо.

— Звери, гады! Подождите, вы заплатите за все! — на весь барак громко посылала проклятия гитлеровцам бесстрашная Люба Шевцова.

Нина очнулась, хотела было подняться, но от жгучей боли в ногах забилось сердце… Вечером ее снова потащили на допрос: самостоятельно она уже не могла идти.

— Кто это? — встретил ее Кулешов, указывая на стоявшего у стены с распухшим, изуродованным лицом Николая Сумского. Их взгляды встретились, чтобы мысленно сказать друг другу: «Надо держаться! Надо выстоять до конца!»

— Не знаю! — уже с вызовом ответила Нина. — Следователь ударил ее. Из разбитой губы, из носа брызнула кровь. Палачи за косы оттащили Нину к стене и стали снова жечь раскаленным железом, загонять под ногти иглы. Но хрупкая семнадцатилетняя девушка из Белоруссии оказалась сильнее огня. Ничто не могло заставить ее заговорить, нарушить данную клятву, выдать товарищей.

Окровавленная и обессиленная от жестоких пыток, но непобежденная, Нина Старцева приходила в себя в камере на руках своих верных, боевых подруг.

Жестоким пыткам подвергли фашистские негодяи руководителя подпольной группы поселка Краснодон Николая Сумского. Ему выбили глаз, переломили плечо.

Били на допросах Лиду Андросову, отчего она не раз теряла сознание. Изощренно пытали Тоню Елисеенко. Никто из них не проронил ни слова, не склонил головы перед врагом.

В музее «Молодая гвардия» хранится платье подруги Нины Старцевой — Жени Кийковой, с которой они в одну из темных осенних ночей перерезали немецкий телефонный кабель. После допросов и пыток оно насквозь было пропитано кровью. Женя передала это платье матери — Е. Н. Кийковой, прося взамен чистую одежду. Платье Елена Никифоровна хранила у себя дома более 25 лет. Можно понять, сколько материнских слез выплакала она, глядя на это немое свидетельство нечеловеческих страданий, выпавших на долю ее дочери.

Каждый день к серому приземистому бараку — тюрьме у городского рынка — стекались родственники арестованных. До них доходили слухи о жутких истязаниях узников, и они были полны тревоги за судьбу арестованных. Целыми днями родители толпились у барака городской полиции с надеждой хоть чем-нибудь помочь своим детям.

В эти дни здесь, у серого барака, была и мать Нины Старцевой, Анна Андреевна, глаза у которой с момента ареста дочери не просыхали от слез.

И сегодня нельзя без содрогания читать судебные протоколы — показания палачей молодогвардейцев на судебном процессе, состоявшемся в Краснодоне.

«…На допросах мы жестоко избивали комсомольцев плетьми и обрывками телефонного кабеля. Наряду с этим, чтобы заставить их говорить, подвешивали за шею к скобе оконной рамы, инсценируя казнь через повешение», — говорится в одном из них.

А вот признание начальника Краснодонского жандармского поста Отто Шена:

«…Во время допросов все без исключения молодогвардейцы подвергались всяческим пыткам… избивались до потери сознания, им ломали ноги, руки, затем обливали холодной водой и бросали в карцер, инсценировав там казнь через повешение, а также применяли и другие пытки. Тела арестованных были сплошь в кровоподтеках и ссадинах. Мучения молодогвардейцев усиливались еще и тем, что мы морили их голодом. На всех арестованных я не затратил ни одного килограмма хлеба, не говоря уже о других продуктах питания… Им не давали даже вволю воды».

В ночь с 15 на 16 января 1943 года из камер вывели и увезли на машинах подпольщиков города Краснодона. Среди них были: руководители подполья, коммунисты Лютиков и Бараков, молодогвардейцы — Ульяна Громова, Ваня Земнухов, Виктор Третьякевич, Майя Пегливанова, Александра Дубровина, Анатолий Попов.

Все они были зверски убиты и сброшены в шурф шахты № 5. В ночь на 17 января обессиленных от пыток, голода, потери крови бросили в кузов крытой грузовой автомашины членов подпольной группы поселка Краснодон. Как и первую партию, их отвезли к заброшенной шахте № 5 с пятидесятитрехметровой пропастью шурфа. Здесь, в помещении шахтерской бани, Николая Сумского, Тоню Елисеенко, Нину Старцеву, Лиду Андросову, Надю Петлю, Женю Кийкову, Надю Петрачкову, Тоню Дьяченко, Александра Шищенко, Володю Жданова, Нину Кезикову, Георгия Щербакова снова били, жгли раскаленным железом и вырезали на их спинах пятиконечные звезды. Но и перед лицом смерти, у последнего рубежа своей молодой жизни, герои не дрогнули, не склонили головы перед врагом. Поодиночке, со связанными руками их подводили к шурфу, били по голове прикладами автомата и стреляли. Свои жертвы изверги тут же сталкивали в шахтную пропасть. Многие в шурф были сброшены живыми.