Герман Титов - 700.000 километров в космосе (полная версия, с илл.)

В иллюминаторы светило яркое, нестерпимое для глаз солнце, и я, экономя батареи, выключил освещение. Но вскоре лампочки пришлось зажечь — «Восток-2» вошёл в тень Земли, и его обступила тёмная, непроглядная ночь. На чёрном бархате неба, как алмазы, светились крупные холодные звёзды. Глядя на них, нельзя было не вспомнить стихи Лермонтова:

Через час полёта, прорезая тёмную-претёмную ночь, я, как и было намечено планом работ, включил ручное управление кораблём. Признаться, это было сделано не без внутреннего волнения: ведь ещё ни один человек в мире не заставлял повиноваться своей воле космический корабль. «Подчинится ли он движениям моих рук?» — подумал я и решительно положил руку на пульт управления. «Восток-2» выполнил мои желания, и я вёл его с тем же спокойствием, с каким водил на Земле автомашину и в небе управлял реактивным самолётом. Управлять космическим кораблём оказалось легко. Его можно было ориентировать в любом заданном положении и в любой момент направить куда надо. Держа ладонь на ручке управления, я чувствовал себя капитаном чудесного корабля. Я не ощущал особого напряжения, вернее, не чувствовал никакого напряжения. Всё было привычно, как в самолёте.

Близился момент выхода из тени Земли. Он наступал стремительно. Второй рассвет в этот день для меня начался с того, что на горизонте я увидел ярко-оранжевую полосу, над которой стали возникать все цвета радуги. Небо было таким, словно я глядел на него через хрустальную призму. И вот уже солнечные лучи ворвались сквозь иллюминаторы в кабину. После непроглядной ночи снова наступил светлый, солнечный день. Я с интересом следил за Землёй, видел крупные реки и горы, по окраске различал вспаханные и несжатые поля. Хорошо были видны облака. Их можно было отличить от снега по синим теням, отбрасываемым на Землю. На горизонте Земля была окружена бледно-голубым ореолом.

Глобус на приборной доске, вращение которого совпадало с движением корабля, показал, что «Восток-2» уже сделал первый виток вокруг Земли. Это же подтвердили и бортовые часы. То, что сделал 12 апреля Юрий Гагарин, было достигнуто, а «Восток-2» продолжал свой полёт.

В 10 часов 38 минут по московскому времени, пролетая над территорией Советского Союза, я доложил по радио Центральному Комитету КПСС, Советскому правительству и лично Никите Сергеевичу Хрущёву:

— Полёт советского космического корабля «Восток-2» проходит успешно. Все системы корабля функционируют нормально. Самочувствие хорошее…

Вскоре в космос пришла ответная радиограмма от Н. С. Хрущёва, и я услышал, как забилось моё сердце. В ней Никита Сергеевич говорил о том, что все советские люди бесконечно рады моему успешному полёту. Он сердечно поздравил меня и ждал моего возвращения на Землю. Тёплые, отеческие слова Н. С. Хрущёва вселили в меня ещё большую уверенность, придали новые силы, и, как потом говорили врачи, следившие с Земли за состоянием моего организма, после этой радиограммы и пульс и дыхание стали у меня чище, спокойнее.

На втором витке, пролетая над африканским материком, я передал привет народам Африки, борющимся против колониализма.

Все континенты земного шара при наблюдении из космоса отличаются друг от друга не только своими очертаниями, но и красками. Основной цвет Африки — жёлтый с вкрапленными в неё тёмно-зелёными пятнами джунглей. Поверхность её похожа на пятнистую шкуру леопарда. Пролетая над африканским континентом, я сразу узнал пустыню Сахару — сплошной океан золотисто-коричневых песков, без всяких признаков жизни.

В детстве мне приходилось читать о путешественнике Давиде Ливингстоне, который одним из первых описал флору и фауну этого загадочного края, рассказал о жизни населяющих его племён и народов. Читал я, конечно, и богато иллюстрированные авторскими фотографиями книги чешских путешественников Иржи Ганзелки и Мирослава Зикмунда «Африка грёз и действительности». Интересные, полезные книги.

Не мог я не вспомнить и повесть, которая произвела на меня в школьные годы большое впечатление, «Капитан Сорви-голова» — об освободительной войне буров против английских колонизаторов. И события наших дней, происходящие в Африке, встали в памяти. Один за другим африканские народы сбрасывают цепи векового рабства, становятся на путь новой жизни. Пески Африки обильно политы кровью алжирских патриотов — борцов за свободу и независимость своей страны. Где-то здесь, среди сыпучих барханов, французские империалисты испытывают свои атомные бомбы, отравляя воздух планеты ядом стронция.

Жёлтая Сахара оборвалась внезапно, и я увидел светлый простор Средиземного моря, самого красивого из всех морей, которые мне пришлось наблюдать на первых двух витках. Тёмно-голубое, словно выписанное ультрамарином, оно проплыло в иллюминаторе и исчезло в туманной дымке.

Несколько минут полёта — и я снова над родной землёй. Она отличается от всех земель мира. Нигде не увидишь таких огромных полей, таких лесных массивов, такого множества могучих рек, такой богатой и разнообразной палитры красок — от изумрудной зелени Юга до слепящей белизны горных вершин, покрытых вечными снегами.

Мне не были видны с такой большой высоты заводы. Но я знал, что они дымят где-то там, внизу, озарённые сполохами доменных и мартеновских печей, у которых трудится великая армия строителей коммунизма. И в космическом корабле «Восток-2», как солнце, отражённое в бисерной капельке росы, отражался их титанический труд.

Я не видел терриконов угольных шахт и магистралей железных дорог, но мне были отлично видны искусственные моря, которые, как полные чаши, были приподняты плотинами гидростанций. Это были приметы нового времени — великой эпохи строительства коммунизма. Когда-то в школе, в родном селе Полковникове, я писал сочинение, которое начиналось ленинскими словами «Коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны». Совсем немного времени прошло с милой моему сердцу школьной поры. Разве мог я думать тогда, что мне одним взором доведётся окинуть нашу преображённую страну!

На втором витке, пролетая над Москвой, я ответил на приветственную радиограмму главы Советского правительства. Я не писал её, а диктовал.

— Передайте большую благодарность Никите Сергеевичу Хрущёву за его отеческую заботу, — сказал я.

Эти слова ушли в эфир, и магнитофон автоматически записал их на ленту.

— Большое спасибо! — сказал я и ещё раз повторил: — Большое спасибо!

И, зная, что Никита Сергеевич всё время интересуется тем, как протекает полёт, как выполняется заданная программа, добавил:

— Я непременно выполню задание партии и правительства по программе полёта полностью. Всё идёт отлично. На борту порядок. Так и передайте Никите Сергеевичу.