Ю. Сушко - Владимир Высоцкий. По-над пропастью

— Юра, я смотрел твою репетицию. С балкона. Ты пойми одно: Петрович хотел видеть меня в этой роли...

«Больше часа, — вспоминал Медведев, — Володя мне показывал, как он это видит.

— Я все равно играть это не буду, но вот посмотри... Это ты делаешь, по-моему, неверно, а это у тебя получается хорошо».

И было ясно, что Володя вводил меня в роль, уже тщательно им обдуманную...»

Работать с Высоцким на площадке было сплошным удовольствием, признавал Станислав Говорухин. Он мгновенно схватывал суть режиссерского указания. И на репетициях, и перед камерой.

Эпизод с преследованием Фокса — погоню двух автомобилей — они снимали чуть ли не месяц. Высоцкого в «Фердинанде» за это время ни разу не было. Потом, когда он приехал из-за границы, за пару часов досняли его крупные планы, где Жеглов выбивает окно, высовывается из него, стреляет, несколько реплик бросает водителю... Все, снято, всем спасибо!

Для съемки кульминационной сцены — засады на Фокса в ресторане — выбрали «Центральный» на улице Горького. Время съемки — всего две ночи. Поскольку бюджет строго лимитирован, а массовка требовалась немалая, решили обойтись малыми силами — привлечь к работе знакомых. Высоцкий объявил полный сбор. Так в кадр попали дочь Георгия Вайнера Наталья Дарьялова, сын Вадима Туманова Володя, которых Жеглов усадил с собой за столик Концертный импрессарио Владимир Гольдман сыграл подвыпившего посетителя с полным карманом денег. Не хватало исполнительницы роли официантки Марианны.

— Есть! — осенило Высоцкого. — Наталья, жена Бабека Серуша! Слава, ты ее знаешь, подойдет идеально.

— Звони ты, — попросил Говорухин.

Капризная Наталья заупрямилась: поздно, надо приводить себя в порядок, мыть голову... Потом заявила: «Мне Бабек запретил сниматься...»

Высоцкий находит Серуша, крутого по тем меркам бизнесмена, на другом конце Москвы: «Ты что, запретил Наталье снимать- чя?» — «Ничего я не запрещал». — «Ладно, где ты находишься? Я сейчас заеду, и мы поедем за Натальей».

Приехали, рассказывал Серуш, а она нам говорит: «Хорошо, я поеду, если Бабек будет со мной». А Володя: «Да это очень хорошая сцена! Это недолго — пару минут — и все». Приехали. Эту «пару минут» они снимали до шести утра. Муж «официантки Марианны» даже задремал где-то в кресле. А Высоцкий все время тащил его в зал: «Давай, мы тебя тоже снимем!»

На завершающем этапе съемок, когда все уже были измотаны до предела, а Высоцкий работал уже без большой веры в особый успех, Говорухин принялся подначивать актеров, чтобы они, развернув свою фантазию, импровизировали. Здесь, признавал режиссер, «с Высоцким мог поспорить только Бортник.. В финале, когда берут бандитов, Бортник, к нашему полному изумлению, устроил такую сцену куража: с проклятиями, песнями, прибаутками!»

«Помню, подъезжаем мы с Володей, — рассказывал Иван Бортник, — после спектакля «Павшие и живые». Стоит мрачный Говорухин и ругает на чем свет стоит актеров: что же это вы выходите все с поднятыми вверх руками и никто ничего интересного придумать не может?! И я, пока переодевался, пока заматывал на шее шарф, прилаживал кепку, надевал сапоги, придумал себе выход с этой песней «И на черной скамье, на скамье подсудимых...» Для всех это стало полной неожиданностью. Чтобы не тратиться на актеров, в этой сцене снимали настоящих милиционеров, их только переодели в форму 40-х годов. И вот один из них, мимо которого меня повели к «воронку», стоит и откровенно смеется... А я настолько вошел в роль, что плюнул Жеглову в лицо. Он оторопел, утерся... Конечно, все это потом вырезали...» Говорухин оправдывался: «Из соображений общего метража».

К сожалению, улетучилась из окончательного варианта «Места встречи»^ трогательная сцена с голубями. Эпизод, в котором Жеглов при попытке бегства убивает Левченко, снимали в районе станции метро «Таганская». Виктор Павлов, исполнявший эту роль, сразу почувствовал: «Настроение у Володи какое-то праздничное. Говорит: «Вить, пойдем чего покажу. Видишь вон, машина новая? Это моя. Поехали, прокачу». Сели мы в его «мерседес», сделали круг. А я ему и предлагаю: «Чего на месте-то топтаться? Поехали на Птичий рынок. Тут рядом». Поехали. Голубей накупили — треха за пару. Привезли мы птиц на съемочную площадку. Наши там уже собрались, и мы стали у всех на глазах выпускать голубей. Все обалдели от такой прелести. Приступили к съемкам. Я бегу по снегу. Высоцкий в меня стреляет. Ба-бах... падаю. Володя подбегает с бледным лицом, берет мою руку, целует. «Голубятник, вставай. Я тебя никогда не убью...»

Натурные съемки в Москве, как правило, оцепляли милицейские кордоны. Народу у ограждений толпилось множество. «Поклонники Владимира Семеновича ошивались поблизости, в надежде на автограф, — косился Конкин. — Да и просто живого Высоцкого увидеть — подарок судьбы... Тут Владимиру Семеновичу понадобилось поправить что-то в прическе, и он отошел к гримеру. Вдруг из-за наших спин раздается его «ор» — иерихонская труба. Мы с Говорухиным оборачиваемся, и наши челюсти «падают» на асфальт. Какая-то почитательница его дарований непостижимым образом проникла на съемочную площадку. То ли между милицейскими сапогами мышкой проскользнула, то ли через крышу театра на канате спустилась... И вот она увидела своего кумира! И готова на все! Так говори же! А ее «заклинило». Только беззвучно, как рыба, рот открывает. И, в конце концов, не найдя лучшего способа выразить свои чувства, она... укусила его за плечо. Что и явилось причиной крика. Ну, укусила, попробовала, каков Высоцкий на «вкус» — отойди. А дамочка еще больше от своего дикого поступка растерялась, забыла, что перед ней еще не памятник Ему больно! Он пытается ее оторвать, но не тут-то было. Еще кожаное пальто выручило, а то бы точно отгрызла ключицу. Не выдержал Владимир Семенович: «Помогите же!» Мы обалдели, но, опомнившись, за руки, за ноги барышню от него оторвали. На следующий день, помимо кольца дежурных и веревок, поставили еще милицейский «бобик» с решетками. И как только возникала пауза, он тут же — нырк в «кутузку». Старшина его запирал и ходил гордо, поигрывая носком сапога: «У меня там Высоцкий отдыхает!..»

Экономя время, Высоцкий разъезжал по своим делам в перерывах между съемками, не переодеваясь. Однажды заехал домой к приятелю, а его мама, увидев Владимира в кургузом пиджачке Жеглова, всплеснула руками: «Ой, Володя, у вас орден Красной Звезды! За что?..»

Вот и идея! Полушутя, предложил Вайнерам: «Давайте сделаем фильм, за что я получил этот орден!» Посмеялись. Но эта мысль накрепко в нем засела, и он время от времени к ней возвращался. Придумал даже начало фильма «Место встречи изменить нельзя-2»: «Представим себе снежную зиму. Наше время. Кого-то хоронят. Старики медленно идут к выходу. Один случайно оступился и смахнул снег с маленького обелиска. На фаянсовом овале — мой портрет во френче со стоячим воротником. И надпись: «Капитан Жеглов. Погиб при исполнении служебных обязанностей». Старики тихо беседуют между собой: а кто такой этот капитан Жеглов? Никто не помнит... Надо рассказать о жизни и смерти человека, который знал, за что и как он умрет.„»