А. Передрий - Владимир Высоцкий. Сто друзей и недругов

Но ведь можем, когда надо, а, господин актер?! Как говорится, на Бога надейся, но и сам — не плошай!

«...Теперь многие почему-то считают, что мы были друзьями, — плачет Конкин. — Увы: жесткость в наших отношениях, к сожалению, доминировала. Налет «паханства» на съемках, несомненно, присутствовал — слово Высоцкого было непререкаемо. Я привык к доброжелательной обстановке, когда тебя все любят, а тут...»

Однажды у Конкина не выдержали нервы, он — струсил и задумал свалить со съемок «Я вдруг отчетливо понял, что никому в этой картине не нужен. Тихо собрал чемодан и собрался было уехать, как вдруг в дверь гостиничного номера постучался Виктор Павлов (Левченко). «Чего это ты чемодан собрал?» — «Да вот, Вить, уезжаю я, не могу больше работать в такой обстановке. Высоцкий давит, как танк, тянет одеяло на себя... Может, кому-то и приятно, когда на него орут. Мне — нет». Но Павлов уговорил».

В другом интервью Конкин так обрисовал ситуацию со своей готовностью покинуть съемочную площадку «Места встречи изменить нельзя»: «Первые результаты работы над фильмом никому не понравились. Тогда Станислав Сергеевич вдруг сказал фразу, которая сразила меня наповал: «Володя, ты меня предаешь! Я пробил тебе эту роль, а у нас ничего не получается...» Я ощутил себя так, словно пощечину получил. И стал собирать чемоданы...»

Трудно сказать, чем бы закончился этот демарш, если б не Виктор Павлов (Левченко). Он вызвался проводить Конкина до вокзала, прихватил с собой сценарий и вдруг начал читать его на пьедестале памятника основоположникам марксизма- ленинизма, в обнимку то с одним основоположником, то с другим. Потом приволок умиравшего от смеха Владимира обратно в гостиницу, они распили бутылку сухого вина, и наутро бывший Павка Корчагин был готов к дальнейшей работе».

Еще одна слезная исповедь Конкина — на ту же тему: «Я не чувствовал поддержки. Не было того настоящего партнерства, к которому я уже привык Не знаю, может быть, это тоже была какая-то актерская наша зависть, не зависть. Я никому никогда в жизни не завидовал. Пускай у Володи был «Мерседес», у меня тогда была черная «Волга» — какая разница? Дело-то не в этом. И я почувствовал, что я не нужен этой картине. То есть я почувствовал, что у меня нет тыла. Обычно во всех моих картинах до того времени меня съемочная группа любила, и я всегда был к людям благорасположен, но здесь я чувствовал, что что-то нам мешает жить в дружбе и согласии. И я собрал чемодан, я решил покинуть съемочную группу.

Меня спасли два человека. <...> Эти два человека — это покойный Евгений Шутов, замечательный актер и человек прекрасный, он был в тот момент в Одессе, и замечательный артист Витечка Павлов. Я собрал чемодан, он постучал ко мне в номер — он не знал, что я хочу уехать, еще никто не знал, что я еду в Киев из Одессы, навсегда, как я решил, — и он говорит: «А почему ты такой смурной?» — «Все, Вить, просто все достало, все не так складывается. Отношения не сложились, и значит, кино не будет». Он говорит. «Володь, да чего ты переживаешь? Пойдем, подышим воздухом». <...> И вот Витя Павлов взял сценарий и повел меня прогуливаться. И начал читать сценарий. Это было так смешно! Оказывается, это комедия! Витя Павлов с меня снял вот эту вот стрессовую ситуацию, вот этот мой клинч. <...> Вот благодаря этому человеку я остался в группе. Я понял, что если я дам слабину, во-первых, это минус моей профессии, минус мне во всех отношениях; я должен доказать, что это все-таки роль моя, и у меня все равно что-то да получится.

И дело постепенно пошло. Когда мы начали снимать четвертую и пятую серии, где Шарапов уже как бы набирает силу, то это было лишний раз доказано, а в пятой серии он вообще исполняет роль в роли, когда он попадает в банду. Там нужно уже было быть не Шараповым, а другим человеком». «Фильм получился гениальным. Станислав Говорухин сумел не только собрать целое созвездие замечательных актеров, но и максимально использовать их лучшие качества. И каадый из них: Сергей Юрский и Виктор Павлов, Наталья Фатеева и Леонид Куравлев, Александр Белявский и Евгений Евстигнеев, Армен Джигарханян и Лариса Удовиченко, Станислав Садальский и Зиновий Гердт, Евгений Леонов-Гладышев и Александр Абдулов, Иван Бортник и Валерия Заклунная, Всеволод Абдулов и Олег Савосин внесли свою частичку в общий успех. И все же, в первую очередь, фильм обязан своим успехом дуэту Высоцкого и Конкина, создавших поистине легендарных персонажей. Дуэт Жеглова и Шарапова привнес в фильм не только драматургически заложенное столкновение мировоззрений, но и неподдельную внутреннюю конфликтность, естественно возникшую при сочетании очень разных индивидуальностей двух «звезд». Ведь в ту пору Конкин был «звездой» официальной, а Высоцкий — неофициальной, что придавало фильму столь актуальную в 1970-х годах аллюзионность».

В итоге так уж получилось, наперекор сценарию, что зрителю полюбился не милосердный Шарапов Конкина, а взрывной и иногда нахальный Глеб Жеглов Высоцкого. Тут уж ничего не поделаешь! Как говорится, талант — он и в Африке талант!

Очередные жалобы и слезы Владимира Конкина газетчикам: «Многим казалось, что я обласкан комсомолом. Но я никогда клевретом не был и косточек с барского стола не таскал. Наверное, и Высоцкому казалось так — будто я холуй комсомольский. Иначе, откуда у Конкина «Волга». А то, сколько я вкалывал на нее, это ж никого не интересовало! А у Семеныча был «Мерседес». Но все прекрасно знали, что у Семеныча не было бы никакого «Мерседеса» и умер бы он под забором на 10 лет раньше, если бы в его жизни не появилась Марина Влади. И поэтому семья была оставлена с двумя детьми. А эта тетя вошла в его жизнь и, в общем-то, украсила ее. Потому что Володя стал вкусно есть иногда, а не жрать водку за 3.62. Понимаете? Он стал курить американские сигареты. У него была роскошная аппаратура по тем временам. Он, конечно, сам какие-то деньги зарабатывал, но у него бы ни-и-ккогда не было всего того, если бы не Марина Владимировна. Поверьте мне. Потому что я честно один всю жизнь пахал на себя и семью (жена не работала, а занималась домом и детьми). Я годами не мог себе позволить купить норковую шубу супруге, или поменять машину, или на даче крышу перекрыть...

На Высоцкого смотрели как на небожителя. Вот он — живой диссидент! Тем не менее, он многих очень быстро разочаровал. Люди поняли, что Высоцкий — это «три буквы» сразу же. Паинькой он не был, как сейчас придумывают. Иногда это был хам, грубый и прямолинейный человек В отличие от меня.

Но при этом все равно он оставался Поэтом и нервы в клочья драл! Володя обладал огромной внутренней силой. Был личностью пружинистой и мощной. А я тоже мог за себя постоять, мог и откусить кое-что. Короче, встретились два волнореза...»