Анатолий Эйрамджан - С миру по нитке

И вот после всех выступивших, взял слово Толстых. По тому, как он начал свою речь, сразу стало ясно, что он ни чета всем остальным членам худсовета, всем этим преподавателям, учителям, стоматологам и домохозяйкам, ясно было, что это главная ударная сила сценарно-редакционной коллегии, этакий «виртуоз пера, акробат фарса, шакал ротационных машин»...

Вот что он, в результате, сказал:

– Я думаю, ребята не должны огорчаться творческой неудаче. Неудачи должны только подстегивать! Сошлюсь на свой опыт: я три года делал свою докторскую диссертацию и вдруг в какой-то момент понял, что делаю не то. И я начал все сначала и в итоге блестяще защитил свою диссертацию...

От «последнего слова» после его выступления я, как автор «Клуба 12 стульев» просто не мог отказаться.

– Я благодарен всем выступившим и особенно доктору Толстых, – начал я. -И вот почему. Его выступление, в отличие от всех предыдущих, вселило в нас надежду, что сценарий у нас, возможно, неплохой, может быть даже хороший. И вот почему:если человек три года работает над диссертацией и не понимает все эти три года, что делает не то, что надо, может ли этот же человек за 10 минут, ознакомивщись с чужой заявкой и не прочитав сценария, понять, сделали мы «то» или не «то»?!

Встретимся через три года! – закончил я и мы с Геральдом ушли с худсовета. И пошли к директору комедийного объединения Карлену Семеновичу Агаджанову, где в дальнейшем и вышел наш фильм. И тоже стал хитом.

Раз уж я вспомнил о худсоветах, то грех не вспомнить зацепившееся в памяти одно из обсуждений сценария «Самой обаятельной и привлекательной» на киностудии «Ленфильм». Там к сценарию в общем-то было положительное отношение, сценарная коллегия состояла из творческих людей и тем не менее не обошлось на мой взгляд (вполне возможно, что на «Ленфильме» к этому привыкли) без анекдотического момента.

Слово взяла редактор Светлана (фимилию к сожалению не помню), активный член объединения, мы с ней были даже на семинаре в Болшево как-то... И вот что она сказала (привожу на память):

– Ну, все так... Хотя, сами знаете... И это все ничего, если бы... Но не здесь ведь! Я например, не знаю даже... Вот, Степан Геогриевич правильно сказал... И всегда бы так было... Это хорошо... Но ведь, когда все наоборот?! А?!...

И вот в таком духе проговорив минут 10 (Черномырдин отдыхает!) Светлана опустошенно села на место. Наступила тишина, которую нарушила главный редактор объединения Фрижетта Гургеновна Гукасян:

– А ведь Светлана права, – начала она. – Ведь сами посудите, сюжет сценария строится на том...

И Фрижетта Гургеновна перевела на русский язык все то, что так страстно только что нам высказала Светлана в какой-то системе символов или в непонятной кодировке. И закончила:

– Вы ведь это хотели сказать, Светлана, я не ошиблась?

Светлана благодарно закивала.

Я рад тому, что удачные фильмы по моим сценариям все же состоялись, но меня мучает вопрос, почему эти сценарии не были сразу же приняты киностудиями, почему их не выхватывали у меня «налету», почему меня не уговаривал никто отдать сценарий в их объединение?

Ответ у меня такой: потому что люди, ответственные за кино, к сожалению, ничего не понимают в кино. И что самое страшное – им это и не нужно. Поверьте мне, хорошие зрительские фильмы возникают не благодаря помощи Госкино, редакторов и худсоветов, а вопреки им, иногда даже в сложной и напряженной борьбе.

К счастью, меня эта проблема коснулась лишь слегка и все благодаря тому, что произошла перестройка и я стал сам себе «и швец, и жнец и на дуде игрец!» Сам пишу сценарий, сам снимаю, теперь и сам монтирую, сам практически и финансирую. И сам продаю свои фильмы. Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить!

Я расскажу три истории, которые не могли бы произойти в нашем советском кино. А если бы произошла хоть одна из них -режиссер Эйрамджан больше бы ни снял ни одного фильма.

На фильме «Бабник» у меня был оператор Филипп Михайлов (он сразу попросил меня поставить в титры фильма псевдоним и потому в этой истории будет фигурировать под своим псевдонимом.) Филипп пришел со своей бригадой ассистен-тов, работали они быстро, четко, претензий у меня к ним не было, попутно ребята из его брагады продавали нам пленку по бросовой цене, говорили, что «Кодак», но как выяснилось после проявки, временами это была «Свема» вместо «Кодака». Но потом Филипп сидел в цехе обработки пленки, давал указания цветоустановщице и в результате «Свему» нельзя было отличить от «Кодака» или наоборот. Он сам признался, что к фильму поначалу относился халтурно, знал, что собираемся снять за 10 дней и потому не думал, что за такой срок можно сделать что-то стоящее. А когда потом получил дополнительно к гонорару деньги от проката фильма, изменил свое мнение о фильме и, соответственно, отношение ко мне, стал позванивать, напоминать, чтоб на следующий фильм я взял бы обязательно его. И я его пригласил и он снял несколько эпизодов в «Новом Одеоне». Я был им доволен и собирался пригласить на следующую картину, но когда мы приступили к съемкам «Жениха из Майами» он был занят на какой-то картине и «Жениха» снял прекрасный оператор Борис Кочеров, с котором я решил после этого не расставаться –настолько он был профессионален и психологически комфортен в нашей немногочисленной группе. Мы с Кочеровым сняли «Жениха», потом «Третий не лишний» и когда собрались снимать «Импотента»

выяснилось, что Кочеров уходит помогать своему сыну-бизнесмену в его работе.(Следует сказать, что Кочеров успешно помогал сыну, стал миллионером и сейчас является владельцем нескольких лечебных корпусов в Карловых Варах). Нам было жаль терять такого прекрасного оператора и хорошего человека, но, что поделаешь! И потому снимать «Импотента» я пригласил Филиппа Михайлова. Мы сняли почти всю картину в Москве и должны были улететь в Дубай снимать начало фильма.

Туристическая фирма, в которую мы обратились, дала нам внушительные скидки на путевки и потому к нам стали проситься в поездку люди, не входящие в нашу группу. Нескольких мы взяли с собой, включая моего приятеля режиссера-документалиста, страстного фотографа-профессионала, который сказал, что в виде благодарности за поездку будет помогать нашему оператору, а заодно изучит съемки кинокамерой (на видео он умел работать). Короче, в последний день, перед самым моим отьездом в Дубай у меня произошел конфликт с Михайловым из-за пустяка: он позвонил ко мне за несколько часов до моего отлета (сам он должен был прилететь вместе с актерами) и стал катить бочку на нашего директора по какому-то пустяковому вопросу. Я несколько раз мягко пытался прекратить этот ненужный именно сейчас разговор, но он упорно продолжал его, добавляя какие-то, по его мнению, важные факты, аргументы... Постепенно я стал раздражаться и довольно твердо говорить ему, что он должен делать то, что говорит ему директор (вопрос касался покупки фото и кино-пленки). Тот обрушил на меня новый каскад аргументов, суть которых все равно не могла изменить моего мнения. (К слову, при всех положительных профессиональных качествах, Филипп Михайлов то и дело цапался с кем-нибудь из членов группы, оскорблял их, иногда и незаслуженно). Его настырность и склочность, учитывая, что в этот момент я был озабочен тем, что нужно успеть собрать вещи, ничего не забыть и хотя бы часа два поспать, привели к тому, что я в конце концов сказал ему: