Анатолий Эйрамджан - С миру по нитке

– Слушай, зачем тебе эта работа? Сейчас ведь перестройка – можешь заняться, чем угодно...

– Чем, напрмер? – спросил Сергей.

– Ну, например, можешь стать продюсером моего следующего фильма «Бабник». На «Прекрасных дамах» «Фора»

заработала 30 миллионов...

– Это идея! – заинтересовался Сергей. – Правда, я здесь в подвале универсама стал разводить шампиньены... Жалко бросать.

И Сергей Аллахвердов все бросил и стал продюсером моих фильмов «Бабник»

и «Моя морячка».

Тут я чуть-чуть отклонюсь от основной темы, чтобы рассказать, что за человек мой бывший сосед по Баку Серж Аллахвердов.

Он страше меня на 9 лет, так что в детстве мы не дружили – он был для нас слишком взрослым. Но, когда видел, как мы во дворе играли в футбол или в волейбол, останавливался, подбадривал, давал советы. Сам он ни в какие игры, кроме нард, не играл. У него всегда были дела, а точнее бизнес. Еще пацаном он устроился на судно, идущее в Иран и привез оттуда контрабандный товар: хну, часы, американские ботинки и все продал в Баку по заоблачным ценам. И ходил он в Иран ни раз. И, в свои 14-15 лет, в годы войны фактически содержал всю семью – мать, брата (отец с ними не жил). После войны он сам стал капитаном и, как-то, увидев летом, как мы с Юрой Газанчаном гоняли во дворе мяч, окликнул нас:

– Толик! Юрик! Что вы ерундой занимаетесь! Завтра приезжайте к «Азнефти», там стоит мой катер «Кер Оглы», дам вам ялик и катайтесь, плавайте, развлекайтесь! И ничего вам здесь в пыли возиться...

Утром мы были у «Азнефти» где в самом деле на якоре в бухте стоял катер «Кер Оглы». Мы стали кричать и махать руками, нас заметили на катере и прислали за нами ялик.

Более чудных воспоминаний о тех годах у меня нет: каждый день мы бороздили бакинскую бухту, купались в чистой воде(у берега было много мазута), заплывали в женскую купальню, вызывая панику среди загорающих голыми женщин, катали на ялике наших знакомых девочек.... За все это я Сергею благодарен на всю жизнь. И мне до сих пор непонятно, как он вдруг решил доверить нам ялик с правительственного катера («Кер Оглы» стоял недалеко от «Азнефти» на случай ЧП на Нефтяных Камнях, чтобы тут же доставить туда начальство), не боясь возможных последствий -мы могли утонуть, нас мог сбить танкер, входящий в бухту (пару раз мы с трудом выгребли из под самого носа такого танкера), да мало ли чего. А он дал нам ялик без всяких разговоров и нравоучений – «пацаны со двора, пусть кайфуют!» -приблизительно так, мне кажется, решил он. Потом Сергея перевели на крановое судно и наши катания на ялике закончились. А о своей работе на крановом судне Сергей рассказал мне через много лет:

– Там уже не до вас было, – сказал он. – Там у меня был крупный бизнес -я возил туркменам «Волги» в Красноводск, обратно хлопок, короче, были тогда хорошие времена...

И еще вот что он рассказал о своем крановом судне:

– Предстваляешь, приходит мне вдруг разнарядка: сдать пять тонн металлолома. Где я его возьму в море?! – спрашиваю я. – Где хочешь! – отвечают мне в управлении. Что делать? Ночью идем мы к Нефтяным Камням, хватаем краном ближайшую сваю и, поверишь, как зуб легко выдергиваем ее. За ночь собрали мы свои пять тонн и сдали государству. А потом как-то идем мимо Камней, смотрю на том самом месте, где мы ночью выдергивали сваи работает судно вроде моего, только забивает сваи обратно.

Надо сказать, что сравнение с зубами у Сергея вырвалось не случайно. Вот что он рассказывал:

– Понимаешь, в рейсе на судне мне целый день делать нечего. И вот я стал изучать зубное дело, стал коронки зубные изготавливать, тигли завел, инструмент... Знакомый зубной техник мне помог и вскоре и клиенты у меня появились. В рейсе делал я протезы, а как сойду с судна в Баку, сразу еду к клиентам, сдаю коронки, протезы. Вот так, лишние бабки еще никому не мешали.(Кстати, Гурченко удивлялась: «Капитан, в форме, это такой образ и вдруг, сойдя с мостика, идет и примеряет зубные протезы!Фи!») После кранового судна Сергей попал в фирму «Океан», переехал в Москву, стал замуправляющего (это – вершина его деятельности), а потом, когда всех в «Океане» пересажали, чудом спасся и стал директором универсама на Мичуринском, откуда я увел его в кинопродюсеры.

Продюсером он был неплохим: обеспечивал группу импортной пленкой, магниткой, организовал в летний сезон несколько котеджей для съемочной группы в Коктебеле (сработали старые связи, в друзьях у него числился даже Черномырдин)- дело просто фантастическое! Но, ни за что не выдавал гонорары вечером.

– Плохая примета, – говорил он Ширвиндту. – Можем поругаться, поссориться с тобой... Приходи утром, получишь.

– Утром у меня спектакль! – молил Ширвиндт. – А мне сегодня деньги нужны. Давай деньги и черт с ним, можем поссориться!

– А я так не могу. Только утром! – был непреклонен Сергей.

– Где вы нашли этого подводника! – шумел на следующий день на озвучании Ширвиндт. – Вот сейчас его нет, придет вечером и опять не даст денег!

А когда раз на озвучании Ширвиндт стал спорить со мной по поводу фразы, написанной в сценарии и уже произнесенной им при съемке, пытаясь заменить ее на явно неверную и упорно настаивал на своем варианте, Сергей, наблюдавший нашу перепалку, отвел меня в сторону и сказал:

– Чего ты с ним споришь?! Давай после смены хорошенько отметелим его, больше возникать не будем.

Я такой вариант усмирения народного артиста, конечно, отмел, и с большим трудом уговорил все же Ширвиндта произнести фразу по сценарию.

Вот такой был у нас продюсер на «Бабнике» и «Моей морячке».

Так вот, возвращаюсь к «Моей морячке». Заканчиваем мы «Бабника», идут последние смены озвучания и ко мне вдруг подходит наш художник Павел Каплевич (в титрах картины он значится как Павел Ковалинский. Это было вызвано тем, что он тогда – да и сейчас – считался в элитных кругах чуть ли не лучшим художником по костюмам, и потому ему неловко было участвовать в таком приземленном, абсолютно не элитарном фильме, как «Бабник». К чести Паши, он честно мне все объяснил, а мне было абсолютно безразлично, какую он поставит фамилию в титрах, главное, что художник он великолепный, большой выдумщик и, вообще, Паша творчески горел на картине и зажигал этим остальных. Кстати, он уже был до этого художником на первой моей картине «За прекрасных дам!» и под тем же псевдонимом) и говорит:

– Анатолий Николаевич, Любка Полищук завтра уезжает в Коктебель. Зовет нас туда. Давайте поедем и что-нибудь снимем...

– Паша, мы ведь эту картину не закончили, какой Коктебель?!

– «Бабник» через две недели будет готов, а на последних стадиях –получении копии – вы ведь не нужны? А у Любки там дача, полный кайф... У вас ведь есть заявка «Моя морячка»? Вот давайте там и снимем...