Александр Ба­бо­ре­ко - Бунин. Жизнеописание

Вот как все произошло.

«Девятого ноября 1933 года, — рассказывает со слов Ивана Алексеевича Андрей Седых, — И. А. Бунин сидел на дневном сеансе в кинематографе Грасса. Шла какая-то „веселая глупость“ под названием „Бэби“, и Бунин смотрел с особенным удовольствием, — играла хорошенькая Киса Куприна, дочь Александра Ивановича. Вдруг в темноте загорелся луч ручного фонарика. Л. Ф. Зуров тронул писателя за плечо и сказал:

— Телефон из Стокгольма. Вера Николаевна очень волнуется и просит поскорее прийти домой.

Первое, что подумал Бунин: жаль, так и не узнаю, что стало с Кисой в конце фильма. Отправились домой. По дороге Бунин начал расспрашивать: что, собственно, сказали?

— Непонятное что-то. Премия Нобеля… Ваш муж…

— А дальше?

— А дальше не разобрали.

— Не может быть. Вероятно, еще какое-нибудь слово было. Например, не вышло, очень сожалею…» [872] Седых А. Далекие, близкие. Нью-Йорк, 1962. С. 189.

Вера Николаевна, пишет Кузнецова, «так дрожала, что ничего не могла понять» [873] Грасский дневник. С. 281. , встретила пришедших из кино Бунина, Кузнецову и Зурова «красная и до крайности взволнованная»; «потом начались почти непрестанные телефонные звонки из Стокгольма и разных газет. За огромностью расстояния никто ничего не понимал, и говорить и слушать и отвечать на интервью приходилось почти исключительно мне, так как я одна могла хоть что-нибудь улавливать из гудящей трубки. Потом принесли телеграмму от Шведской Академии. Тут уж мы все поверили. Но это было только начало… Весь вечер не умолкали звонки из Парижа, Стокгольма, Ниццы и т. д. Уже все газеты знали и спешили получить интервью». За обедом пили шампанское, Иван Алексеевич «был чрезвычайно нервен, на всех все время сердился, и все вообще бегали и кричали» [874] Там же — эта и другие, приведенные в данном абзаце цитаты. .

Телеграмму в тайне не сохранили, всем все стало известно — и на rue de Grenelle, в советском посольстве, а оттуда — «энергичный протест», — писал Бунин Б. К. Зайцеву 6 ноября 1933 года [875] Новый журнал. Нью-Йорк, 1979. Кн. 134. С. 180. . Отношение кремлевских владык к решению Шведской Академии выразила «Литературная газета», напечатавшая статью (1934, 18 января) в недоброжелательном тоне «Бунин, Горький и Шведская Академия»; без подписи, с заметкой от редакции.

На запрос из Стокгольма о гражданстве Бунин ответил, что он «réfugié» — беженец.

Четырнадцатого ноября Бунин отправился в Париж — один: привести в порядок личные дела, встретиться с друзьями. На Лионском вокзале встретили А. Седых, Б. Зайцев и М. Алданов. Остановился Бунин в превосходном отеле «Мажестик» — отвели для него целые апартаменты, а плату взять за эту роскошь отказались, платил Бунин столько, сколько полагалось за небольшой номер. «Это нам честь», — говорил хозяин. Не брали деньги и за обеды в лучших ресторанах, стоившие до тысячи франков, «почести ему большие», он «очень устал, по ночам не спит» [876] Грасский дневник. С. 285. , а еще предстояли многие чествования и большой банкет, к которому должны приехать из Грасса обитатели «Бельведера».

Русский Париж ликовал при известии о премии русскому писателю, люди обнимались, поздравляли друг друга. Их как бы охватило, по выражению Б. К. Зайцева, «некое полоумие». Нищая эмиграция победила! [877] Зайцев Б. К. Повесть о Вере // Русская мысль. Париж, 1967. 19 января. Борис Константинович спешно писал статью «Бунин увенчен» — для «Возрождения», писал в типографии, в два часа ночи; напечатана была 10 ноября.

«Возрождение» чествовало Бунина. Б. К. Зайцев произнес речь о лауреате (опубликована в этой газете 28 ноября 1933 года). Торжества были и в «Последних новостях» П. Н. Милюкова, который, в числе других, поддержал кандидатуру Бунина на премию.

Многолюдное собрание происходило в театре «Champes Elysées» — в театре «Елисейских Полей». Вера Николаевна — в ложе с митрополитом Евлогием. Присутствовали: А. Куприн, Б. Зайцев, П. Милюков, В. Маклаков, М. Алданов, Н. Тэффи, А. Осоргин, В. Ходасевич, Н. Кульман, В. Коков, Поль Буайэ, И. А. Алексинский; получено было около восьмисот приветствий. Об этом вечере писали «Последние новости» (27 ноября) и «Возрождение» (28 ноября). Союз русских писателей и журналистов устроил торжественный вечер лауреату. Бунин взволнован, в редакции газеты «Россия и Славянство» на молебне плакал.

В числе многих поздравительных писем и телеграмм была получена из Нью-Йорка телеграмма С. В. Рахманинова: «Ivan Bounine, Villa Montlleuri, Grasse; Sincere congratulations from New-York. Rachmaninoff». — «Иван Бунин, вилла Мон-флери, Грасс; Искренние поздравления от господина из Нью-Йорка. Рахманинов».

Поздравили:

А. И. Куприн: «Tu as merité felicitation». («Ты достоин поздравления».)

Д. С. Мережковский и 3. Н. Гиппиус: «Felicitations cordiales». («Сердечно поздравляем».)

Дон Аминадо (Шполянский): «Embrassons de tout coeur». («Сердечно обнимаю».)

Также прислали телеграммы: Marie Michel Andre Bloch, И. П. Демидов, сотрудник «Последних новостей», внук Вл. Даля; М. А. Алданов, В. Ф. Ходасевич, Г. В. Адамович; из Стокгольма — Chessin; Борис и Н. Лазаревские, Б. К. Зайцев; Тэффи и Jeakstiones: «А la gloire de la litteratur russe salut». («Приветствуем славу русской литературы».)

От Струве (по-русски): «Трижды ура от пятнадцати Струве». М. И. Цветаева поздравление с премией Нобеля адресовала Вере Буниной: «Premier prix Nobel Noblesse perseverance feminine». («Первая Нобелевская премия благородству и постоянству у женщины».)

Читая прессу о нобелевских днях Бунина, кстати будет припомнить сказанные Верой Николаевной слова: без писателей «у эмиграции совсем не было бы никакого оправдания. Если о России говорят, что она велика лишь Толстым, Гоголем да Достоевским с Пушкиным, то что сказать об эмиграции, если отнять у нее писателей?».

Иван Алексеевич и Вера Николаевна сделали визит к Шаляпину, с которым не встречались давно, Вера Николаевна не видела его почти восемнадцать лет; он был, по ее словам, любезен, гостеприимен. Квартира богатая, с редкими вещами.

Посетил Иван Алексеевич и Мережковских. Зинаида Николаевна сказала:

— Ну что, облопались славою?

Дмитрий Сергеевич был угрюм, неразговорчив. Бунин выдержал положенные тридцать минут и удалился.

Ранее, когда только обсуждались в прессе возможные кандидатуры лауреатов, Мережковский предлагал Бунину заключить соглашение, заверив его у нотариуса: кто из них станет нобелевским лауреатом, другому отдаст половину премии. Бунин потом говорил:

— Зачем мне деньги Мережковского?

В Стокгольм отправляются с Буниным Вера Николаевна и Г. Н. Кузнецова — она неофициально, как туристка и fille adoptiv [878] Приемная дочь (фр.). . В качестве литературного секретаря и корреспондента различных газет сопровождал Ивана Алексеевича Андрей Седых (Яков Моисеевич Цвибак) — писатель и журналист, знавший иностранные языки, человек деловой, энергичный. Он «принимает все более командорский вид, — пишет Кузнецова. — Временами у него бывают жесты почти полководца. На Ивана Алексеевича он имеет большое влияние и недаром» [879] Грасский дневник. С. 286. — помощь его была неоценима. Андрей Седых говорит в своих воспоминаниях, что он «принимал посетителей, отвечал на письма, давал за Бунина автографы на книгах, устраивал интервью» [880] Седых А. Далекие, близкие. Нью-Йорк, 1962. С. 190. .