Александр Ба­бо­ре­ко - Бунин. Жизнеописание

Третьего декабря Бунин уехал в Стокгольм. Ближайшие друзья сперва собрались в отеле «Мажестик», оттуда вместе с ним поехали на Северный вокзал — М. А. Алданов, баронесса Л. Врангель, М. Вишняк, В. Ельяшевич, В. А. и Б. К. Зайцевы, Л. Зуров, Б. Лазаревский, Л. Львов, П. Нилус, В. Рудин, М. Федоров, М. С. и М. О. Цетлины и другие.

Шестого декабря в Стокгольме встречали — русская колония и другие. Остановились в семье Нобелей-Олейниковых. Олейников был женат на сестре Нобеля. Квартира великолепная, мебель из красного дерева, всюду цветы; отдельный апартамент Бунина — из трех комнат; служит русская горничная, выписанная из Финляндии. Иван Алексеевич «вел себя как enfant terrible [881] Капризный ребенок (фр.). все время, кроме часов на людях, на банкетах и в гостиных, где был очарователен и неотразим, по всеобщему мнению. Дома же болел, и мы все возились с ним» [882] Грасский дневник. С. 298. , — пишет Кузнецова.

По словам А. Седых, «успех Буниных в Стокгольме был настоящий… Десятки людей говорили мне в Стокгольме, что ни один нобелевский лауреат не пользовался таким личным и заслуженным успехом, как Бунин» [883] Седых А. Далекие, близкие. Нью-Йорк, 1962. С. 197. .

Программа чествования Бунина была обширная, особенно запомнился секретарю вечер святой Лючии. Бунин вошел в зал «под звуки туша, тысячи людей поднялись с мест и разразились бурей аплодисментов. Бунин двинулся вперед, по проходу, — овация ширилась, росла. Он остановился и начал кланяться ставшими знаменитыми в Стокгольме „бунинскими“ поклонами. Потом выпрямился, поднял руки, приветствуя гремевший, восторженный зал. А навстречу к нему уже шла святая Люция, разгоняющая мрак северной ночи, белокурая красавица с короной из зажженных семи свечей на голове. Дети в белых хитонах несли впереди трогательные бумажные звезды, и оркестр играл Санта Лючию… Но вот, как-то совсем незаметно, наступил и день торжества вручения нобелевской премии, происходящего каждый год десятого декабря, в годовщину смерти Альфреда Нобеля» [884] Там же. С. 197–198. .

Кузнецова пишет: «В момент выхода на эстраду Иван Алексеевич был страшно бледен, у него был какой-то трагически-торжественный вид, точно он шел на эшафот или к причастию. Его пепельно-бледное лицо наряду с тремя молодыми (им по тридцать — тридцать пять лет) прочих лауреатов обращало на себя внимание. Дойдя до кафедры, с которой члены Академии должны были читать свои доклады, он низко с подчеркнутым достоинством поклонился <���…>

Первые, физики и химики, получили премию весело, просто. За третьего, отсутствующего, получил премию посол. Когда настала очередь Бунина, он встал и пошел со своего места медленно, торжественно, как на сцене» [885] Грасский дневник. С. 291–292. .

Эстрада была украшена только шведскими флагами — из-за Бунина.

Лауреатов отвезли в Гранд-отель, откуда они должны будут перейти на банкет, «даваемый Нобелевским комитетом, — пишет в дневнике Бунин, — на котором будет присутствовать кронпринц, многие принцы и принцессы, и перед которым нас и наших близких будут представлять королевской семье, и на котором каждый лауреат должен будет произнести речь.

Мой диплом отличался от других. Во-первых, тем, что папка была не синяя, а светло-коричневая, а во-вторых, что в ней в красках написаны в русском билибинском стиле две картины, — особое внимание со стороны Нобелевского комитета. Никогда, никому этого еще не делалось» [886] Дневник. Т. II. С. 298. .

В Гранд-отеле, на банкете, Бунину предстояло в «огромном чопорном зале, перед двором, говорить речь на чужом языке <���…> Он говорил, — пишет Кузнецова, — отлично, твердо, с французскими ударениями, с большим сознанием собственного достоинства и временами с какой-то упорной горечью» [887] Грасский дневник. С. 292. .

Премию Бунин получил, как он сказал корреспонденту газеты «Матэн», «возможно, что за совокупность моих произведений… Я, однако, думаю, что Шведская академия хотела увенчать мой последний роман „Жизнь Арсеньева“» [888] Последние новости. Париж, 1933. № 4617. 12 ноября. .

Семнадцатого декабря Бунин уехал из Стокгольма.

Значительную сумму из полученной премии Бунин раздал нуждавшимся. Был создан комитет по распределению средств. Иван Алексеевич говорил корреспонденту газеты «Сегодня» П. Пильскому: «…Как только я получил премию, мне пришлось раздать около 120 тысяч франков. Да я вообще с деньгами не умею обращаться. Теперь это особенно трудно. Знаете ли вы, сколько писем я получил с просьбами о вспомоществовании? За самый короткий срок пришло до двух тысяч таких посланий» [889] Сегодня. Рига, 1938. 29 апреля. № 118. .

Куприн, получив дар от Бунина, писал в 1934 году:

«Милый Иван Алексеевич, Дорогой и старинный друг.

Не знаю, как и выразить мою признательность за твой истинно царский Дар. Обнимаю тебя крепко, целую сердечно. Благодарю тысячу раз. Ты представить себе не можешь, во дни какого свирепого, мрачного безденежья пришли эти чудесные пять тысяч, и как на редкость была кстати твоя братская помощь!

Христос с тобою, будь здоров, счастлив, спокоен духом.

Твой А. Куприн».

В замыслах Бунина было написать книгу воспоминаний. Он сообщал Г. П. Струве 4 июня 1934 года, что предложил фирме George Allen and Unwin в ответ на полученное письмо — вступить в соглашение с ним об издании «книги о себе (автобиографической, воспоминания литературные, политические и т. д.) <���…> Если бы эта фирма, — говорит он, — заказала мне такую книгу за хорошие деньги, я бы сел писать ее, а вы переводили бы» [890] «Annali», sezione slava, XI. Napoli, 1968. S. 27. .

Фирма ответила, что она «очень заинтересована… предложением написать автобиографию» [891] Там же. .

«Воспоминания» были изданы (по-русски) в 1950 году в Париже, в издательстве «Возрождение».

В 1934–1936 годах издательство «Петрополис» выпустило в Берлине собрание сочинений Бунина в одиннадцати томах. Для этого издания он основательно правил все ранее написанное, главным образом сокращал, как он это обычно делал, совершенствуя стиль прозы и стихов. Этим изданием подводился итог литературной работы Бунина почти за пятьдесят лет — с 1887 года, с первых рассказов и стихов, появившихся в печати.

В ноябре 1935 года Бунин приезжал в Бельгию. Он писал Н. Я. Рощину 19 ноября из Брюсселя:

«Меня очень чествуют. На вокзале — встреча: представители русской колонии, журналисты, фотографы (это 16 вечером). После сего (вечером же) — обед в Русском клубе.

Речи, приветствия. 17-го, в пять часов, было мое выступление, — народу пушкой не пробьешь. Читал не плохо! Овации. Нынче (19-го) вечером я у Пушкиных (Николай Александрович, родной внук Александра Сергеевича). Завтра — 20 ноября, (письмо продолжается вырезкой из газеты. — А. Б.)