Юрий Ростовцев - Виктор Астафьев

«…Еще горяченькой! — вспоминает Мария Семеновна. — Ни до той поры, ни после такой вкусной колбасы я не едала! А ребятишки подавно. А то и шпику, и мы на нем жарили картошку, по-настоящему, когда сало швырчит, картошка подпрыгивает, а потом, когда поостынет и на дне сковороды останется самая вкуснота, — ребятишки всю клеенку извозят, тянут друг от дружки ту сковороду, отскребают жирные, хрустящие пригаринки. И так это нас поддержало, так выручило, что у ребятишек заметно и быстро округлились мордашки, да и в нас молодые чувства взыграли…»

В артели «Металлист» по старой памяти Астафьевых снабжали гвоздями. Сергей Андреевич стекло сумел выписать и готовил рамы.

Виктор уже пол настилает, потолочины примеривает, многие сгодились от прежней избушки…

По совету друзей пригласили дядю Гришу, известного в городе печного мастера, а кум Саша к той поре сварил из толстого железа прямоугольный пятиведерный бачок для воды с откидной крышкой и медным краником внизу.

Сложил дядя Гриша русскую печь на самом высоком уровне. Вместо кирпичей на шесток плиту с кружками положил, а сбоку вмуровал бачок, сваренный Сашей. Теперь в доме всегда будет горячая вода! Посоветовал печник толочь бутылочное стекло и рассыпать его под кирпичи: дров сожжешь меньше, а печь до жара накаляется. С той печкой, по мнению Марии Семеновны, никакая другая в сравнение не шла! В первый раз затопил печь сам дядя Гриша. Присел, полюбовался, как свод в печи заалел. Раза два дым выбросило, а дальше пошел-повалил он, куда ему и положено.

А потом они также дружно красили двери и пол. После того как побелили стены, дом стали обставлять. В комнате оказались все тот же горпромсоюзовский списанный стол, четыре стула, диванчик, обитый дерматином, который все величали кожаным. Ящик из-под печенья — крепкий, металлическими ленточками по углам обитый, — покрыли клеенкой, и он стал заправским кухонным столом.

Избушка с виду была, конечно, не дворец, зато внутри теплая, светлая, чистенькая. Все, кто приходил к Астафьевым, удивлялись — так хорошо и уютно внутри.

А главное, дом был под крышей. С наружной стороны оставалось подшить карниз и прибить наличники, ну а внутренняя отделка — работа тщательная, неторопливая, требует продуманности и не сразу делается. Важно устроить так, чтобы потом каждый угол служил хозяевам. Но все оставшееся будет делаться уже под крышей, в тепле, в соответствии с пословицей: семь раз отмерь, один раз отрежь.

Виктор, чтобы как-то отблагодарить кума за неоценимую помощь, взял подержанную клеенку, краски, оставшиеся после отделочных работ в доме, и за несколько вечеров нарисовал для Ширинкиных картину-ковер!

Что это был за ковер! Его хоть над кроватью прибей, хоть над комодом, да где угодно! На первом плане — мелкое разнотравье, а ближе к воде — камыши, которые, кажется, даже покачиваются на ветру! По нежно-голубой глади озера, отражающей растущие на дальнем берегу деревья, плавают лебеди…

Постепенно Астафьевы осваивали свое новое жизненное пространство. На окна со временем повесили новые филейные шторы в пол-окна, которые расшили нитками по рисунку, изображавшему белые розы и резные листья. По низу штор — кисточки. На одно окно поставили трехламповый самодельный приемник, на другое — несколько цветущих домашних цветков в красивых кастрюлях с проносившимися донышками.

Когда заботы о доме отошли на второй план, стали думать, как жить дальше. Труднее всего было прокормить семью. Одно время даже завели и держали козу, но она себя не оправдывала, давала не больше литра молока в день. После этого взяли трех куриц и петуха. Определили их в тот самый большой ящик, что служил кухонным столом. Кое-что достроили, перегородили, приспособили жестяное корытце для корма.

Все бы вроде нормально, места за столом всем хватает, да одна незадача: петух стал проявлять странности в поведении. Пока семейство усаживается за стол — молчит. Но вот только Виктор потянется с ложкой к тарелке — просовывает свою петушиную голову меж перегородок и начинает кукарекать что есть мочи.

Всем смешно, только хозяину не до шуток. В сердцах трахнет по столу кулаком так, что ложки с мисками подскакивают. Петух с урчанием утянет голову назад в курятник, но ненадолго — только момент выждать. Ложка в курятник летит, матюки по кухне разлетаются. Перепадало и ребятишкам — чтобы петуха не поддразнивали.

Вскоре случилось одно важное событие. Как-то привел к Астафьевым сосед свою племянницу, приехавшую из деревни, чтобы устроиться на работу, а потом и паспорт получить. Дядя Секлеты — так звали девушку — прослышал, что нужна в доме няня для ребятишек. Секлета оказалась хорошей помощницей, к детям была добра и ласкова.

…В домике по улице Партизанской города Чусовой семья Астафьевых прожила почти семь лет. К счастью, он сохранился. Переступив порог, оказываешься у кухонного стола, за которым и работал писатель. Справа, в простенке возле печи, — лежанка, не очень длинная и не широкая, на ней спала Секлета. Соседний закуток использовался как раздевалка, вместо вешалки — забитые в перегородку гвозди. Здесь же и умывальник. По узкому проходу попадаешь в крохотную гостиную. Направо — спальня с двумя большими кроватями. На одной валетом спали дети, на другой — родители.

Сейчас здесь небольшой музей — ведь в этих стенах раскрылся писательский талант Виктора Астафьева.

Хорошо, конечно, иметь крышу над головой, знать, что после трудового дня тебя ждут в семье. Да и в школе рабочей молодежи не всякий себе позволит учиться. Только вот сказывались накопленная за войну усталость и полученные ранения, жизнь впроголодь в предшествующие годы. Вдруг выяснилось, что у Виктора столько всяких болезней, что по силам ему работа исключительно легкая. А уж мойщиком туш он никак не может быть. Но в городе Чусовом в основном расположены металлургические производства, а тяжелая промышленность, как известно, требует здоровых людей.

В поиске работы полегче оставалось рассчитывать только на удачу. И она пришла. Появилась возможность стать вахтером того же самого колбасного цеха, в котором ворочал туши. Проверь все замки и двери, все ли замкнуто, а когда убедишься в том, что так оно и есть, хочешь — сиди до утра, хочешь — спи. В дежурке тепло и сухо.

Чусовой город небольшой, но народ там и до войны был не сонный, а после войны и вовсе зашевелился. Городская газета вдруг сообщила, что при ней создается литературное объединение.

Интерес к книге очень часто становится началом той тропинки, на которой многие так или иначе пробуют свои силенки в литературе. Виктора сообщение заинтересовало, и он решил побывать в редакции на встрече с дебютантами литературного дела, приглядеться, что к чему.