Теодор Хоффман - «Викинги» Гитлера. Эсэсовский интернационал

— Что случилось?

— Эти злодеи достали нас, обершарфюрер. Наше орудие вышло из строя. Мы выходим из боя.

Однако это не так просто. Загорелись масло и бензин. Танк охвачен огнем.

— Покиньте машину! — кричит командир танка тем танкистам, которые находятся внутри танка.

Экипаж ранен или обожжен. Обершарфюрер СС покидает горящее железо последним. Он чувствует колючую боль в лодыжке. Нога сломана. Его друзья с трудом вытаскивают командира из огня и несут на командный пункт танковой бригады. Вечером грузовик с боеприпасами доставляет его в госпиталь. Он переполнен тяжелоранеными, и сломанную ногу офицера здесь никто не считает серьезным ранением.

— Что же мне прикажете делать? — спрашивает обершарфюрер санитара.

— Ваши подчиненные должны позаботиться о вас и взять с собой.

Младший санитар медицинской службы накладывает офицеру временную гипсовую повязку, которую обматывает бинтом, так, чтобы температура, по крайней мере, спала и он смог идти прихрамывая. Между тем командир оставшегося танка противостоит теперь одиннадцати танкам врага. Унтерштурмфюрер СС Шумахер не может оставаться спокойным.

— Мы должны позволить противнику приблизиться на возможно близкое расстояние. А затем поймаем его.

На гребне холма появляются силуэты вражеских танков, которые идут один за другим. Т-34 образуют великолепную цель. Их экипажи простодушно надеются на свои танковые орудия. Шумахер отдает приказ:

— Мы станем уничтожать их по очереди. Только действовать надо очень быстро! По первому — огонь!

Снаряд разрывается, и первый танк застывает на месте. За ним вынуждены остановиться остальные десять, которые при таком построении не могут оказать сопротивления.

— Огонь! — кричит Шумахер.

Второй танк подбит, затем третий и еще один. После того как семь танков выведены из строя, осталось только три, которые, наконец, выбирают позицию и полным ходом идут на единственный немецкий танк.

— Мы ударим по ним, — говорит унтерштурмфюрер СС своим четырем танкистам. — Их всего лишь три.

— Но у нас осталось только три снаряда, унтерштурмфюрер.

— Никаких промахов. Счет в нашу пользу. Мы начинаем.

Три снаряда с дьявольской точностью пробивают броню вражеских танков и должны уничтожить все внутри машин. Советский экипаж обречен на ужасную гибель. Но эти три танка еще не совсем уничтожены. Немецкий танк 3-й группы продолжает сражение.

— Возможно, экипажи этих танков еще живы, — говорит Шумахер. — Вы должны сжечь их, иначе Советы отведут танки назад и снова начнут атаку.

Несколькими выстрелами немцы добивают все три Т-34. Боеприпасы летят высоко в воздух, и черные столбы дыма поднимаются над поверженными машинами. К танку Шумахера подвозят несколько снарядов, и он направляется к югу от Ново-Буды, где продолжается сражение. Унтерштурмфюрер СС использует передышку. Он вглядывается через оптический прицел из щели бронированной башни, чтобы сориентироваться в пространстве. И видит еще один вражеский танк, который ускользнул от его танкистов. Теперь он настойчиво следует за машиной Шумахера, стараясь уничтожить ее сзади.

— Стой! — приказывает он водителю. — Он не должен уйти от нас.

Танк останавливается, башня вращается на 180 °C, ствол орудия направляется на Т-34, который не может больше уклоняться, так как приближается к танку Шумахера с большой скоростью.

— Огонь! — приказывает Шумахер.

— Броня пробита! — немедленно сообщает башенный стрелок.

За короткое время унтерштурмфюрер СС Курт Шумахер со своей боевой машиной уничтожил 11 советских танков. За это он получил от оберштурмфюрера СС Рыцарский крест и Железный крест в придачу. Шумахер принимает командование над 3-й группой [18] Оберштурмфюрер СС Курт Шумахер пропал без вести во время венгерской кампании 1945 года. .

Гауптштурмфюрер СС Леон Дегрелль, новый командир бригады «Валлония», которая накануне выдерживала тяжелые сражения, как мог боролся с высокой температурой и усталостью. С красными глазами, стуча зубами, он направляется в штаб дивизии, куда его вызвал группенфюрер СС Гилле.

Начальник германских добровольцев смотрит на него из-под очков в роговой оправе неподвижным взглядом. Лицо его, изборожденное складками, неподвижно. Он по-прежнему выдает один и тот же приказ:

— Стоять. Не отступать без моей команды. Ни на один метр!

Сражающихся солдат в его дивизии осталось совсем мало. Не хватает и боеприпасов. За 20 дней ожесточенной борьбы погибло большинство подчиненных ему солдат. Герберт-Отто Гилле знает, что он должен выполнить приказ Генерального штаба и держать оборону до начала общего прорыва из котла. Каждый приступ слабости был бы катастрофой для его дивизии.

Группенфюрер СС с бледным лицом и механическими движениями похож на привидение. С ледяным спокойствием он принимает вождя рексистов.

— Мы, без сомнения, послезавтра начнем прорыв. Но до этих пор ваши солдаты должны выстоять.

Всегда одно и то же слово «выстоять», которое звучит как удар колокола. Леон Дегрелль ничего не может возразить против этого приказа. Для Герберта-Отто Гилле невозможное кажется простым. Вождь рексистов отвечает коротко:

— Мы будем держаться. Но нам не хватает боеприпасов, группенфюрер!

— Сколько? — спрашивает Гилле.

— На 50 000 выстрелов!

— Вы получите.

Военная авиация пока еще могла сбрасывать на парашютах для осажденных по несколько металлических ящиков, главным образом с боеприпасами. Теперь, по крайней мере, все снабжение переключилось на оружие.

Кивком головы командир дивизии «Викинг» отпускает Дегрелля. Затем он идет к начальнику штаба, который склоняется над картой, где нанесены последние сведения о продвижении русских войск.

Следующий день, 15 февраля, характеризуется сильным ветром на территории котла, который становится все теснее. Туда прибыли спасенные десятью днями назад грузовики, и они теперь сосредоточились на небольшой площади в неописуемом хаосе. Теперь каждое новое продвижение транспортных средств становится невозможным. Кроме того, со всего фронта сюда прибыли пехотинцы, которые должны задержать наступление Советов на Шендеровку, пытаясь ее сохранить. В то время как валлоны еще остаются воевать на юге Ново-Буды, деревня Стеблев на севере котла была сдана добровольцами. Теперь осажденные оказались в кругу диаметром едва ли больше четырех километров. Донесения, которые прибывают в штаб дивизии, одно пессимистичнее другого. Солдаты истощены. Они промерзли, изголодались и ни на что больше не надеются. Самоубийства становятся все более частыми. Некоторые германские добровольцы предпочитают выстрелить себе в голову, чем так страдать и дальше, тем более что, как кажется, нет никакого иного выхода, как плен или смерть. В бывших колхозных постройках Шендеровки разместили раненых. Их уже больше тысячи двухсот из дивизии «Викинг» и бригады «Валлония». При случае снаряд пробивает соломенную крышу и взрывается в середине сарая, где на больничных койках и просто на земле валяются раненые. Умрет один, а вслед за ним выносят другого. Кое-кто не выдерживает всего этого ужаса и боли и впадает в истерику. Изувеченные, с ампутированными ногами выползают на улицу в снег и грязь, чтобы выбраться из этого ада. В сарае что-то уже горит. Санитары, не слушая жалобных стонов и криков, начинают тушить огонь. Там и сям сгорает заживо кто-либо из попавших в этот лагерь. Падают подпорки, стены рушатся прямо на раненых.