Питер Сейбел - Кодеры за работой. Размышления о ремесле программиста

Томпсон:Похоже, у меня сейчас будут проблемы.

Сейбел:Не без того.

Томпсон:Я тестировал этот язык в процессе разработки и делал к нему комментарии. Это было в рамках тамошней рабочей атмосферы. И бывало так, что пишешь что-нибудь, а на следующий день это не работает, потому что язык изменился. Он очень долго был крайне нестабилен. В какой-то момент я сказал: ну нет уж, хватит.

В интервью я именно так и сказал, что не использовал этот язык просто потому, что он был нестабилен и менялся каждый день. Когда это интервью прочитал Страуструп, он с криком ворвался в мою комнату, вопил, что я его унизил тем, что там сказал, а сказал я, оказывается, что это плохой язык. Хотя я ничего подобного не говорил. И опять по кругу. С того раза я таких вещей стараюсь избегать.

Сейбел:Как вы сейчас считаете: хороший это язык или плохой?

Томпсон:Безусловно, у него есть сильные стороны. Но в принципе я считаю, что этот язык плохой. Многое он делает только наполовину, к тому же это просто куча взаимоисключающих идей. Все, кого я знаю лично или по работе в компании, выбирают подмножество этого языка, и это разные подмножества. Так что это не лучший язык для передачи алгоритма - для того чтобы сказать: “Вот, я написал, пользуйтесь”. Он слишком велик, слишком сложен. И, очевидно, порожден комиссиями.

Страуструп многие годы вел кампанию - и она значила намного больше, чем весь его технический вклад в язык, - за то, чтобы C++ стал общепринятым стандартом. Он фактически руководил всеми комиссиями по стандартам и никому не отказывал. Он снабдил свой язык всей существующей функциональностью. Проектирования как такового не было - просто объединили все, что попалось под руку. И, разумеется, я считаю, что языку это никак не пошло на пользу.

Сейбел:Как вы считаете, это связано с тем, что ему нравились все идеи, или же это был способ заставить принять язык, который каждому давал то, что он хочет?

Томпсон:Скорее второе, чем первое.

Сейбел:Похоже, многие говорят: “Черт возьми, C++ - это ужас!” При этом все его используют. Например, это один из четырех официальных языков Google. Почему же тогда его продолжают использовать, раз он так плох?

Томпсон:Не знаю. Думаю, он доживает последние дни в Google. Сейчас здесь больше его противников, чем сторонников.

Сейбел:И они переходят на Java?

Томпсон:Не знаю. Почти нет. Они жалуются, но не меняют язык. Вчерашние студенты - новобранцы Google - об этом знают. Поэтому сложно заниматься чем-нибудь другим. Вот почему его продолжают использовать - не нужно тратить массу времени на обучение и переобучение. С ним отдача быстрее.

Сейбел:Есть ли другие языки, на которых вам нравилось программировать?

Томпсон:В общем, все забавные языки, с которыми мне доводилось иметь дело. Например, для решения уравнений и всего такого - такие как Maple и Macsyma. Для строк - Снобол. В общем, я имел дело с десятками языков, если только с их помощью могло получиться что-то интересное мне.

Сейбел:А с какими инструментами разработки вам больше всего нравилось работать?

Томпсон:Я люблю уасс. Мне очень нравится уасс. Она делает как раз то, чего от нее хочешь. А вот ее дополнение Lex - просто ужас. Не делает ничего из того, что надо.

Сейбел:А вы им все равно пользуетесь или пишете лексические анализаторы вручную?

Томпсон:Пишу вручную. Так намного проще.

Сейбел:Доводилось ли вам заниматься литературным программированием по примеру Дональда Кнута?

Томпсон:Нет. Это отличная идея, но на практике реализовать ее почти невозможно.

Сейбел:Почему?

Томпсон:Получаются две версии одной и той же программы, которые часто рассинхронизируются и начинают конфликтовать. И исправить это нет никакой возможности. Если что-то хорошо написано на языке программирования, то это читабельно. И достаточно. Комментарии здесь не нужны. Комментарии, пожалуй, хороши для алгоритмов, или, например, если вы делаете что-то очень хитроумное, тогда они должны быть скорее в форме предупреждений. Я не любитель развернутых комментариев, это общеизвестно.

Сейбел:Когда я беседовал с Кнутом, он сказал, что ключ к техническому писательству - говорить одно и то же дважды взаимно дополняющими друг друга способами. Думаю, он считает это достоинством, а не изъяном литературного программирования.

Томпсон:Вот вы сделали два варианта. Один из них - реальный, тот, который исполняет машина. А второй - нет. И он нужен, только когда он значительно короче первого. Если же объем одинаковый, то можно читать тот, который работает. Если один вариант значительно короче, менее детализирован и из него можно извлечь все что надо - отлично. Но очень часто его недостаточно, и за деталями приходится обращаться к другому. В зависимости от того, что вам нужно, вы читаете либо один, либо второй. Но пытаться сделать два микроскопических описания алгоритма - на языке программирования и на английском - может, Кнут это и умеет, а я так не могу.

Сейбел:Вы читали какую-нибудь из его литературных программ?

Томпсон:Только то, что было в его ранних статьях. Из недавнего - ничего.

Сейбел:Есть ли книги, которые вы считаете особенно важными для себя либо можете порекомендовать другим?

Томпсон:Я не читаю книги по программированию для начинающих, так что затрудняюсь что-то рекомендовать. Если мне приходится учить новый язык или что-то в этом духе, я стараюсь найти книгу по нему. Я предпочитаю сжатые информативные книги, которые описывают только синтаксис и семантику, а не такие, где сплошная болтовня и где мне пытаются объяснить, какой стиль хороший, а какой плохой.

Когда я был преподавателем, мне нужно было выбрать базовый учебник по своему предмету, так что приходилось читать все учебники подряд, чтобы сделать выбор. Поэтому дважды в жизни я знал практически всю базовую литературу по своим курсам. Но в остальное время я читал нечасто.

Сейбел:Когда вы придумывали UNIX, у вас был план сделать четыре части, из которых впоследствии возникнет операционная система. Тогда ваши жена и ребенок уехали на месяц, не мешая вам работать. Предполагаю, что в тот месяц вы работали не разгибаясь. Зачем мы делаем это? По необходимости? Или просто получаем от этого удовольствие?

Томпсон:Так поступаешь, когда увлечен. Вообще не представляю, чтобы я мог не написать UNIX. Кроме того, когда жена и ребенок рядом, ты прикован к 24-часовому циклу. Когда они уехали, 24-часовой цикл стал для меня менее обязательным. Мне вовсе ни к чему следовать за солнцем. Поэтому я обычно сплю по 6 часов в соответствии с 27- или 28-часовым циклом. В плавающем режиме. Когда я сплю до естественного пробуждения, я в лучшей форме, чем когда просыпаюсь от детского плача.