Ханс Беккер - На войне и в плену. Воспоминания немецкого солдата. 1937—1950

В последние два месяца пребывания на этом месте я начал томиться от безделья, и мне разрешили поискать работу у охранников и их семей. Они с удовольствием согласились, но прежде, чем я приступил к работе, врач лично переговорила с моими работодателями и предупредила их, что если они не будут хорошо меня кормить, то она заберет меня обратно. Здесь все уважали и немного побаивались нашего доктора. Ей подчинялись офицеры-медики в пяти лагерях, и везде ее приказы исполнялись тщательно и беспрекословно. Мало нашлось бы людей, которые сумели бы сделать так много даже для своих близких, как эта добросердечная женщина сделала для нас, затерявшихся в степях изгоев общества.

Моя работа для охранников заключалась в основном в строительстве небольших домиков из глины и соломы. Сначала я готовил смесь глины с водой, а потом добавлял туда нарезанную солому. Полученный материал нужно было как следует размять сначала ногами, а потом и руками. Приготовив нужную смесь, я лепил из нее кирпичи, которые сушил на солнце в течение примерно недели. Строительство стен здания занимало всего два-три дня. Вместо известкового раствора использовалась та же глина. Конструкция крыши тоже была очень простой: со стен крест-накрест перекидывались деревянные балки, поверх которых укладывались циновки из плетеной ивы. Сверху я укладывал примерно 20 сантиметров земли, а саму крышу делал все из той же смеси глины с соломой. Пол в таких домиках был земляной, я укреплял его, мешая землю с навозом и водой. Таким примитивным способом были построены почти все дома в нашем лагере. В таких строениях находили убежище не только люди, но и многочисленные паразиты, особенно клопы, которые буквально благоденствовали в этой среде.

Я строил здания, одно за другим, получая в качестве вознаграждения хорошую пищу и табак. Моя работа всем нравилась, и, чтобы ускорить темп строительства, мне в помощь назначили двух других осужденных, одного немца и одного русского. По местным меркам, я достиг уровня настоящего мастера.

Одним из тех, кто не был в восторге от моих успехов на поприще строительства, был старший барака выздоравливающих. Он всегда сердито хмурился, если кого-то брали на работы, и очень ругал нас, когда мы уходили на строительную площадку. К счастью, в его сопротивлении не было ничего серьезного. Обычно он сразу же успокаивался, получив от меня очередную толику табака. Этому человеку было примерно 65 лет, и он находился в лагере по причине преклонного возраста, а не по болезни. Но несмотря на то, что по причине возраста он не ходил на работы, он уделял большое внимание тому, чтобы казаться моложе и крепче, чем был на самом деле. Он обожал петь глубоким басом и постоянно подкручивал свои длинные и пышные усы, предмет его особой гордости. Нашего старшего часто навещала под надуманными предлогами женщина, отвечавшая за прачечную в Коксе. Она привозила либо его личные выстиранные вещи, либо что-то из общего белья. По случаям приезда женщины парочка уединялась на довольно долгое время в маленькой кухоньке, а мы, более молодые, в том числе и я, о чем со стыдом вынужден признаться, обычно в таких случаях слонялись поблизости и откровенно наблюдали за ними в окно.

Другими интересными, хотя и не таким безобидными сценами, которые мне пришлось наблюдать, были все те же бои на ножах среди местных уголовников. Эти люди, хотя и прибывали в лагерь с рабочими командами, никогда не утруждали себя работой. Часто во время работы я видел, как они ссорились и жестоко дрались между собой. Еду здесь распределяли по обычной лагерной системе, в зависимости от выполненной работы, но уголовники, которые, как обычно, отлынивали от труда, тем не менее постоянно требовали для себя львиную долю. Если бригадир рабочей команды не ставил напротив имени уголовника высокую цифру выработки, то рано или поздно его обязательно убивали ударом ножа. Иногда это происходило среди бела дня, прямо на рабочем месте. Как обычно, приговор исполняли молодые уголовники, проигравшие партию в карты.

Однажды, когда я заканчивал крышу очередного дома, мимо меня проходили комендант лагеря и врач, совершавшие обход территории. Они подозвали меня к себе.

— Как думаешь, ты смог бы построить помещение под склад в лагере Кокс? — обратился ко мне комендант.

— Конечно, — ответил я, — но для этого мне будет недостаточно всего двух помощников.

— Сколько же человек тебе понадобится?

— Примерно восемь—десять.

— Пусть он возьмет в бригаду несколько моих пациентов из Южного лагеря, — предложила доктор. — Я уверена, что на него можно положиться и он хорошо позаботится о них. Пусть сам выбирает себе рабочих.

Так и было решено. Вечером мы с помощниками вернулись в лагерь, и, помывшись и поужинав, я стал выкликать добровольцев. Люди не проявляли к работе особого энтузиазма, пока я не упомянул, что работать придется в Коксе. После этого проблемы с волонтерами не стало, и я отобрал в свою бригаду семерых немцев, двух венгров и одного азербайджанца.

Территория лагеря Кокс была отделена от остальных лагерей, потому что заключенными здесь были женщины. Немногочисленными мужчинами, помимо представителей администрации, были директор магазина, парикмахер, водители грузовиков и тракторов, а также несколько стариков-цыган. Всего, как я помню, на примерно семьсот женщин там приходилось около пятидесяти мужчин. Было очень любопытно наблюдать за тем, как женщины в лагере ухаживают за мужчиной в надежде найти для себя постоянную пару. Если женщинам приходилось бороться за одного и того же представителя мужского рода, они отстаивали свои права в жестоких драках, нанося друг другу побои, царапины и укусы, выдирая у соперницы клоки волос. Они вели себя как дикие кошки. Для женщины в том лагере считалось большой удачей завести себе постоянного партнера. Мало того, что им приходилось стараться быть привлекательными для того, чтобы завоевать его. Они должны были быть достаточно жесткими и постоянно быть готовыми отстаивать свои права на мужчину. Мужчины вели себя как пресыщенные щеголи при королевском дворе или как султаны, в распоряжении которых был целый гарем, откуда всегда можно было вызвать себе любую женщину. Днем они выбирали себе женщин по вкусу, а вечером назначали им свидания после работы. Самые пылкие, не дожидаясь рабочего дня, посвящали выбору и утренние часы, делая свой выбор прямо в бараках или в других скрытых местах, куда не заходили комендант и охрана.

Из-за взаимоотношений «мужчина-женщина» иногда даже вспыхивали мятежи. Дамы отказывались выходить на работы, а на все попытки выманить их из бараков угрозами или обещаниями отвечали криками: «Нет мужчин — нет работы!» Через какое-то время администрация нашла способ, как избежать таких волнений. Была введена новая система, согласно которой женщинам разрешалось работать без присмотра охранников. Как и раньше, им приходилось либо трудиться, либо голодать, но новое послабление в режиме давало им возможность найти себе мужчину и удовлетворить свои потребности в перерывах между дневными сменами.