Юрий Прокофьев - До и после запрета КПСС. Первый секретарь МГК КПСС вспоминает...
- Название:До и после запрета КПСС. Первый секретарь МГК КПСС вспоминает...
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Эксмо
- Год:2005
- ISBN:5-699-13896-X
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Прокофьев - До и после запрета КПСС. Первый секретарь МГК КПСС вспоминает... краткое содержание
Жизнь не только одного последнего первого секретаря Московского горкома коммунистической партии разделилась словно бы на две половины - до и после запрета КПСС. Для миллионов коммунистов и беспартийных разрушение советского строя с его уверенностью в завтрашнем дне, социальной защищенностью, взаимовыручкой, равенством стало личной трагедией. Тяжело пришлось всем: и тем, кто входил в так называемую номенклатуру, но не побежал, задрав штаны, за Горбачевым и Ельциным, и тем, кто никогда не пользовался никакими привилегиями. В воспоминаниях Ю. А. Прокофьева не только описывается наша советская Родина такой, какой мы ее любили и любим, но и впервые приводятся многие не - известные подробности о ликвидации СССР и КПСС руками самой партийной верхушки.
До и после запрета КПСС. Первый секретарь МГК КПСС вспоминает... - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
На следующий день меня вновь вызывают в райком комсомола — я снова отказываюсь. Секретарь райкома крайне удивлен: «Ведь тебе же секретарь райкома партии сказал, что нужно идти на работу к нам!» Я отвечаю: «Он мне только рекомендовал» И тогда мне популярно объяснили, что если секретарь райкома партии рекомендует, это надо понимать, что он тебя обязывает. «А если вы не понимаете, — перейдя на официальный тон сказали мне, — тогда мы пригласим вас на бюро и там обяжем». Дальше пререкаться было бессмысленно.
Мне дали закончить преддипломную практику, и с конца апреля я приступил к работе в райкоме комсомола. По ночам работал над проектом. В июне 1962 года я в срок защитился с отличием, а в июле меня избрали секретарем райкома комсомола. Мне исполнилось тогда 23 года.
Наша комсомольская районная организация была самой крупной в стране. Район захватывал большую территорию от Московской кольцевой дороги до Земляного Вала. Туда входили такие крупные вузы, как МВТУ им. Баумана, МИХМ, Институт инженеров землеустройства, Институт геодезии, аэрофотосъемки и картографии, Московский автомеханический институт. Кроме того, огромное количество НИИ оборонного профиля и много промышленных предприятий. Всего в районе была 71 тысяча комсомольцев — больше, чем во многих областных организациях страны.
Тогда строили работу с молодежью с учетом возраста, эмоционального настроя, устремлений. Было очень много фестивалей молодежи, спортивных праздников, туристических слетов, походов по местам боевой славы. Широко развивалось техническое творчество, но не на коммерческой основе, как это стало в наше время. Была живая интересная работа, в которой пригодились и мои прежние организационные навыки и жизненный опыт.
Именно в то время стали организовывать оперативные комсомольские отряды охраны общественного порядка. Мы вовлекали туда много неблагополучных ребят, имевших срывы.
Естественно, осуществлялись мероприятия, имевшие практическое значение для организации работы в вузах — это участие в учебных комиссиях, конкурсах, слетах — и работы на заводах, где мы одни из первых стали проводить конкурсы среди молодежи: «Лучший по профессии» — лучший токарь, лучший фрезеровщик, лучшая ткачиха. Проведение этих конкурсов, их итоги широко освещались в печати, на заводах вывешивались портреты победителей. Создавались комсомольско-молодежные бригады на трудных участках производства.
Большинство московских райкомов комсомола ютились в ту пору в плохих помещениях. Мы, например, сидели на Малой Семеновской улице в деревянном покосившемся здании, где в полуподвале размещалась лаборатория Института автомобильной электротехники, а на втором этаже — райком комсомола.
Однажды принимаем в комсомол девушку с комбината им. Щербакова. Она входит в комнату бюро и начинает безудержно смеяться. Ее попросили выйти. Заходит и снова не может сдержать смеха. Пропустили всех — человек пятьдесят, опять ее приглашаем и в конце беседы спрашиваем, почему она так смеялась, когда сюда заходила. Она вопросом на вопрос: «А вы знаете, что раньше в этом доме было?» — «Нет, не знаем». — «А раньше здесь была школа для умственно отсталых детей», — говорит она, давясь от смеха.
После этого я пошел к секретарю райкома партии, рассказал ему о печальном происшествии, предположив, что не только эта девочка так воспринимает здание, где располагается райком комсомола. Рассказ возымел действие. Через какое-то время нам на Вельяминовской улице дали другое помещение, правда, не намного лучше.
Возникают сейчас иногда разговоры о привилегированном положении комсомольских работников. Заявляю: работники райкомов комсомола Москвы, да и других городов и поселков страны, жили бедно. Зарплата была примерно такой же, как у инженера- выпускника института: первый секретарь получал 120 рублей, второй — 110 рублей. Когда я уходил в горком комсомола, повысили еще' на 10 рублей.
Привилегия была одна: меня прикрепили к поликлинике, обслуживающей партийный, советский и комсомольский актив. Я пользовался ею с 1965 по 1985 годы. Она располагалась на Солянке, а раньше — в Большом Комсомольском переулке (ныне Большой Златоустинский). Члены семей пользоваться этой поликлиникой не могли. Только тогда, когда я стал секретарем райкома партии, прикрепили к ней и жену.
Чтобы купить жене туфли, я, секретарь райкома комсомола, разгружал на станции Мальчики магнезит — 100 рублей за вагон на четверых разгружающих. С респиратором два дня приходилось работать за 25 рублей — 60 тонн магнезита! Так что говорить о каких-то привилегиях в райкоме комсомола не приходится.
Кроме того, я в то время был еще и депутатом райсовета (на 5-й улице Соколиной горы). Люди в начале 60-х годов жили очень тяжело. В то время депутатская комиссия, а не исполком, имела право распоряжаться жильем, освободившимся «за выездом». Это была маленькая возможность помочь людям.
Как-то заседала комиссия, решая вопрос, кому передать освободившуюся комнату. Возник спор в присутствии заинтересованных сторон, и одна женщина в сердцах сказала, что, мол, вы, как секретарь, небось, хорошо живете! Вот вы и не понимаете наших нужд! Я не стал ничего доказывать, а пригласил ее к себе домой — посмотреть, как я живу. За ней увязалось еще человек шесть, и всей кампанией пошли со мной. Посмотрели. Наверное, другим рассказали. Больше таких вопросов не возникало.
Свой первый костюм я купил, когда учился на первом курсе института, за 45 рублей в магазине около метро «Войковская». Еще курточка у меня была и брюки. Вот и все. Года четыре я носил этот костюм. Покупка любой крупной вещи вроде пальто или костюма была большим событием для семьи. Я прекрасно помню, когда и где покупал свои костюмы. Хороший костюм стоил тогда 90 рублей. Но, по правде сказать, по молодости мы мало обращали внимания на одежду — не тот был настрой.
Детский сад, в котором жена работала воспитательницей, летом выезжал на Истру. Я по воскресеньям отправлялся к ней. Мы вместе ходили за грибами и однажды наткнулись в ельнике на огромное количество рыжиков. Набрали целых два ведра, привезли в Москву. Я прочитал в книге, как их засаливать сырыми, без варки. Посолили. За месяц они в рассоле стали зелеными. Был у нас еще мешок картошки. И к нам целый месяц ходили друзья покушать картошки с рыжиками...
Когда я в 1965 году получил на 3-й Парковой квартиру, то нечего было в нее ввозить. Отмечать какой-то праздник к нам приезжали райкомовские ребята с райкомовскими стульями. И с теми же стульями уезжали в райком.
Прихожу как-то домой, гляжу: стулья! Спрашиваю: «Откуда?» Тамара отвечает, что приходил милиционер и сказал, что на 13-й Парковой продаются дешевые стулья по 7 рублей 20 копеек. Этим милиционером был Саша Лебедев — секретарь комсомольской организации ГАИ района. Он приехал с поста, чтобы сообщить новость. Жена и купила эти стулья.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: